Александр Зорич - Стальной лабиринт

Растов же, по-прежнему ощущая на себе десятки завистливых взглядов, на ослабевших ногах поплелся восвояси.

— Это жена твоя, что ли, была? Ничего такая! — сказал Улянич, он нагнал Растова у приметной семипальцевой орхидеи в джунглях.

— Не жена, — буркнул Растов. — Но это только пока… Временно.

Через три дня после этого душераздирающего прощания паре клонских тяжелых истребителей «Варэгна» удалось перехватить и завалить в джунгли «Андромеду» с несчастливым номером 26.

Погибли абсолютно все, включая несколько десятков гражданских.

Командование решило, что надо отказаться от рейсов громоздких и уязвимых «Андромед».

На обслуживание «дороги жизни» были поставлены скоростные, малозаметные «Кирасиры». Помимо прочих достоинств они умели садиться и взлетать вертикально.

Под них в джунглях оборудовали полдюжины новых посадочных площадок — взамен более приметных и уже скомпрометировавших себя перед клонской космической разведкой полос для приема «Андромед».

Две таких площадки построил лично Растов и его люди.

— Недавно маме письмо писал. Хвастал, как мы тут геройствуем. Ну, конечно, без подробностей, — говорил Чориев, утирая со лба пот. — В следующем письме, чувствую, напишу так: «Мама-джан! Я все наврал тебе про геройства! Твой сын не пехлеван, твой сын ишак! Неделю тут деревья в джунглях валим! Заколебались уже совсем! Так что мыслей о невестах нету. Пожалей меня, мама-ханум! Я такой бедный, вэй!»

— Напиши… чтоб и меня… пожалела, — добавил Фомин. — А то от моей… не дождешься…

После контузии Фомин делал в речи устрашающие паузы. К счастью, от механика-водителя бойкой болтовни не требовалось, а все приказания Растова он по-прежнему выполнял расторопно и четко.

— Отставить разговорчики! — положил конец этому сеансу взаимного жаления Растов. — Если не мы, то кто?

— Как кто? Наши доблестные военно-космические силы! — резонно заметил комвзвода Соснин. — Могли бы объемно-детонирующую бомбу сбросить, тонн на четыреста тротилового эквивалента. У нас такие есть. Бомба падает, хлоп — и все деревья в радиусе двухсот метров лежат. Да не просто лежат, а лежат рас-плю-щен-но!

— Так ты посмотри, какие мы площадки строим! Они же замаскированные! От бомбы останется черная плешь на два футбольных поля, не говоря уже о самом взрыве, который сразу внимание клонов привлечет. А мы работаем филигранно, скрытно… И даже экологично! Щадим животных и птиц…

Соснин все это прекрасно понимал, поэтому лишь покивал в ответ.

— А я себя утешаю тем, что про нас фильм когда-нибудь снимут, — мечтательно сказал Чориев.

— Если доживем.

— А если не доживем, тогда точно снимут.

Растов спрятал улыбку. Ребята были правы. Причем — все сразу.

Первый «Кирасир» совершил посадку на площадку роты Растова первого февраля.

Машина, и это было по всему видно, три недели не выходила из боев.

От многократных экстренных торможений в атмосфере давно сгорело все: опознавательные знаки, номера, эмблема авиакрыла. Некогда сияющие ослепительным золотом хризолиновые дюзы потускнели, покраснели, пошли по краям крошащимся кружевом. Близким взрывом с «Кирасира» сорвало лоскут термозащиты, и вместо нее умельцы авиатехнического дивизиона накатили черную заплату керамического лака.

В общем, вид машина имела бывалый.

С вкрадчивым шипением на безжизненную подстилку из коричнево-красных листьев опустилась кормовая рампа. По ней съехал на землю грузовик, доверху забитый ящиками с камуфляжной сеткой и саперным инструментом. Вторым номером явилось громоздкое четырехосное шасси с каким-то новым и, само собой, шибко секретным комплексом радиотехнической разведки (Растов в этой технике никогда не разбирался).

Ну а за техникой вывалила гурьба чистеньких, подтянутых и весело балагурящих молодых офицеров — в основном лейтенантов, хотя попадались среди них и капитаны.

— Это что, пополнение? — Соснин смотрел на командира изумленно.

— Хэ зэ, — не удержался от грубости Растов.

Вечером Растова затребовали в штаб дивизии.

Но в знакомый кунг, где капитан уже бывал, — с радистом и начштабом, — его не пригласили. Вместо этого Растова ждала свежая землянка, пахнущая грибами и квашеной капустой.

Землянка была очень просторной, но отделкой похвастаться не могла. Стены, чтоб с них не осыпалась земля, были просто закрыты брезентом, прихваченным свежими стоевыми брусьями, а потолок подшит горбылем.

В землянке толпился комсостав.

Скучая, Растов насчитал восемь командиров танковых рот и семь других офицеров ротного звена. Были и совсем незнакомые ему личности, но тоже все старлеи да капитаны.

Полковник Святцев занимал место во главе самодельного стола. Отец-командир казался оживленным и даже веселым. Было видно, что такого количества гостей у себя он давненько не видел.

Сердце Растова сладко екнуло от предчувствия: «Неужели наконец наступление?! Но где тогда комбаты? Или Святцев с ними уже успел все обсудить?»

Комдив заговорил:

— Товарищи офицеры, будучи кадетом я был убежден: партизанщина — удел слабых. Но, видит бог, — Святцев, словно оперный солист, потряс перед собой воздетыми руками, — наша сегодняшняя слабость бьет конкордианскую силу. Теперь, я думаю, уже всем ясно: оборона в расчлененных боевых порядках и рейдовые действия — дело сильных, дело решительных, война настоящих мужчин. Такая война позволяет наилучшим образом раскрыться потенциалу взводных и ротных командиров.

В землянке заулыбались.

— Все вы показали себя первоклассными командирами, отличными специалистами и преданными сыновьями Отчизны. И я от лица России, а также от себя лично объявляю всем вам благодарность за службу… Спасибо, сынки! — В глазах Святцева блеснули слезы.

— Служим!.. России! — отозвались присутствующие.

«К чему он клонит? — не понимал Растов. — Война закончилась, что ли?»

— Только что мы получили с Земли пополнение. Прибывшие офицеры восполнят убыль взводных командиров. Шестеро самых лучших взводных займут места заместителей командиров рот. А шестеро замкомрот будут передвинуты на ступеньку вверх и примут роты…

Кто-то в задних рядах красноречиво присвистнул.

— …На резонный вопрос, куда будут переставлены шестеро ротных командиров, я имею недвусмысленный ответ от маршала Плиева лично. Михаил Геннадиевич затребовал от нашей дивизии шестерых ротных в Гвардию, конкретнее — в Кантемировскую дивизию… И не делай такое замогильное лицо, Растов! В Первую Гвардейскую Кантемировскую дивизию. На Землю, в Кубинку. Вот фамилии тех, кто отправляется в Гвардию: Кирилюк, Мальцев, Пряжин, Растов, Седых, Тер-Авакян.