Человек снова упал на колени и разрыдался.
Одна из женщин обняла его и стала гладить его голову, сотрясаемую рыданиями.
Затем та же женщина встала и с вызовом посмотрела Ваганту в глаза.
― Они взяли в плен наших детей. Десятерых. В том числе сына Самуэля.
― Кто такой Самуэль?
― Человек, которого ты ударил. Он наш раввин.
Вагант знаком велел женщине продолжать свой рассказ.
― Они взяли их и сказали, что, если мы хотим снова увидеть их живыми, мы должны завоевать для них Город высокой башни. Они сказали, что вас мало и победить вас ничего не стоит.
― И вы согласились напасть на город, который не сделал вам ничего плохого?
В ответ на эти слова женщина бросила на Ваганта презрительный взгляд.
― А вы что сделали?
Ружье Ваганта опустилось. Он был в замешательстве.
Дэниэлс взял инициативу в свои руки.
― Сколько ваших солдат пошло на Город?
― Они не солдаты. Мы не воюем, если нас к этому не принуждают.
― Когда они выступили?
― Этой ночью. Сначала мы довольно долго совещались. Они выступили этой ночью, около трех. Атака должна была произойти до рассвета.
Это совпадение было слишком невероятным для того, чтобы быть случайностью. Джон подумал, что при следующей встрече им с Монахом нужно будет многое прояснить.
Вагант, по-видимому, пришел к тому же выводу.
― Твой дружок послал нас сюда, зная, что Город подвергнется нападению.
По голосу Ваганта могло создаться впечатление, что он держи себя в руках. Но Джон знал, что это не более чем впечатление. Что на самом деле в голове юноши пылает огонь, с минуты на минуту готовый привести к взрыву.
― Он сделал это для вашего же блага, — произнес Дэниэлс, поражаясь вырвавшимся из собственных уст словам. Как будто кто-то другой говорил, используя при этом его речевой аппарат.
― ТЫ ЧТО НЕСЕШЬ? — ствол ружья уперся в шею Дэниэлса.
― Я говорю, что, если бы мы остались в Городе, мы сейчас тоже были бы мертвы. Подумай, Вагант: мы не смогли бы выдержать атаку пятидесяти человек.
― И тем более не смогли те, кто остался в Городе!
― Как бы то ни было, пятнадцать человек бессильны против атаки пятидесяти.
― Но теперь они наверняка захватили Город!
― Боюсь, что да, — ответил Джон, кивнув. — Но ведь и мы захватили их. У нас десятки пленников. И не только это.
Он отвел ружье Ваганта от своего горла. Подошел к пленнице, рассказавшей им о нападении.
― Ты сказала, что Сыны Гнева взяли в плен десятерых детей. Это все ваши дети?
― Да, — ответила женщина с большой поспешностью, но в ее глазах читалось совсем другое.
― Всего десять детей в такой большой общине?
«Придет время, и мне придется покаяться за то, что я сейчас делаю, — сказал себе Джон. — Придет время, и я буду молить Бога простить мне насилие, которому я подвергаю этих людей. Но сейчас необходимо действовать».
― Где вы прячете остальных детей?
Женщина замотала головой.
Вагант встал рядом с Дэниэлсом.
― Ты слышала, что он спрашивает? Где дети?
Пленница закрыла глаза.
Вагант направил ружье на ее лоб.
Выстрелил.
Брызги крови, осколки костей и ошметки мозга разлетелись на остальных пленных, сидевших на полу. Они с криком отпрянули к стене волной лохмотьев и испуганных взглядов.
― Если вы не заговорите, я перебью вас одного за другим! — крикнул Вагант. — А когда вы все передохнете, я подожгу к чертовой матери эту вашу берлогу! ГОВОРИТЕ, ГДЕ ВАШИ ДЕТИ!
Дэниэлс был еще оглушен выстрелом. Он был в ужасе от того, к чему привели его действия.
Вагант наклонился и рывком выхватил из толпы девочку с белыми волосами, которой было не больше тринадцати лет.
― Говорите, где вы прячете детей! Иначе она станет следующей!
Никто не ответил.
Вагант приставил ружье к виску пленницы. Девушка закрыла глаза. Ее губы дрожали.
― Стой! Умоляю, остановись!
Голос донесся из центра толпы. Говорила худая женщина, похожая на девочку. Вероятно, мать.
― Отпусти ее! Я скажу! Я все скажу! Отпусти ее!
Дети были спрятаны за фальшивой стеной в дальнем углу одного из магазинов спортивных товаров. Тайник был сделан великолепно. Даже вблизи ничего не было заметно.
― Это была отличная идея, — сказал Вагант с улыбкой.
Джон не ответил ему. Жестокость, с которой молодой человек убил беззащитную женщину, поразила его.
― Только вот я не понял, что такое «раввин».
― Раввин — это как священник, только у евреев.
― То есть, ты хочешь сказать, что эти люди евреи? Как те, которые победили Гитлера?
Джон не стал поправлять его. Слишком много мыслей переполняло его голову.
Вагант пожал плечами. Сухо отдал приказ.
Чуть наклонившись, двое пленников отодвинули практически незаметные засовы. Сняли стенку из гипсокартона. За ней открылось небольшое пространство в два метра в глубину и немногим более в высоту.
В этом тайнике находилось около тридцати детей всех возрастов. Они прижимались друг к другу в глубине убежища, с ужасом в глазах смотря на направленные на них ружья. Джону Дэниэлсу стало дурно, и он вспомнил фотографию ребенка из Варшавского гетто, выходящего из тайника под дулами эсэсовцев.
― Что же мы творим... — прошептала одна из девушек Города. Опустив руку, она выронила свой арбалет.
― МОЛЧАТЬ! — прикрикнул на нее Вагант. — ВЫХОДИТЕ ОТТУДА! — приказал он детям.
Они вышли, не поднимая рук, держась как можно ближе друг к другу. Самые старшие несли самых маленьких на руках.
― Тридцать два, — подсчитал Вагант. — Да вы тут плодитесь, как кролики.
Даниэла посмотрела на него испепеляющим взглядом, но не посмела возразить.
― Отведите их в какое-нибудь надежное место и заприте. Теперь у нас тоже есть заложники. И больше, чем у них.
Вскоре они обнаружили, что торговый центр Бонола вовсе не был той страной с молочными реками и кисельными берегами, какой они его воображали.
Здесь было холоднее, чем в Городе. Электричество пропало в день ядерной катастрофы. Чтобы согреться, жители города Железных врат разжигали костры в старых бочках из-под горючего, а источниками света служили только гигантские окна торгового центра и зловонные факелы.
Им удалось обеспечить себе автономную выработку питания и воды, но технологии, при помощи которых они сделали это, показались солдатам Города абсурдными.
