Узкая и крутая лестница с выщербленными ступенями вела с нижнего яруса дворца в тюремные подвалы. Его величество король Гаэлона Эрл Победитель спускался туда, сопровождаемый только посыльным из свиты первого королевского министра Гавэна. Король никогда раньше не бывал в этих подвалах и без провожатого вряд ли нашел бы дорогу, тем более что посыльный вел его дальними коридорами, в которые даже случайно не забредал никто из вельмож. Посыльный бодро бежал впереди, освещая путь факелом. Но то и дело останавливался, чтобы подождать Эрла.
Король двигался медленно, беспрестанно болезненно морщился, будто каждый шаг давался ему с трудом. Хотя… впрочем, так оно и происходило. Ворот его мантии был высоко поднят — Эрл еще и придерживал его рукой, словно пытаясь скрыть свое лицо, серое и исхудавшее. Над воротником лихорадочно блестели в окаймлении гноящихся век глаза короля. А губы Эрл держал плотно сжатыми, ибо знал — открой он рот, и все, оказавшиеся в тот момент в радиусе нескольких шагов, задохнутся от жуткого гнилостного зловония.
Впрочем, смрадное дыхание и все более расползающаяся по телу чудовищная язва не так угнетали короля, как появившееся два дня назад ощущение того, что тело его все меньше и меньше принадлежит ему. Мышцы, ранее налитые юной силой, сейчас старчески одряхлели. В голове постоянно кружилась черная муть, путавшая мысли. Тело словно неотвратимо умирало, упрямо не желая отпускать из своего плена душу.
Вчерашний день король провел в своих покоях, ни разу не поднявшись с постели. Несмотря на все предосторожности, по двору уже поползли слухи о неожиданно приключившейся с его величеством хвори. Об этом не замедлил доложить тот же Гавэн, присовокупив к своему докладу еще и туманные известия о том, что его люди уже вышли на кое-какой след. И, возможно, очень скоро будет что противопоставить страшному недугу.
Эти новости не обнадежили короля. Проклятая позорная болезнь ослабила не только его тело, но и дух. Выплывая время от времени из дурнотного сна, он начинал осознавать, что жить ему осталось немного. Не дождется он, пока Гавэн завершит поиски путей к спасительному исцелению… И единственные, кто могут ему помочь, — это эльфы. Но обратиться к ним — значило стать презренным в их глазах. Дети Высокого Народа, мудрые и прекрасные, так далеко отстояли от человеческой подлой и грязной жизни, что даже и думать о снискании помощи с их стороны было для короля нестерпимо стыдно. Эльфы сражались на его стороне в войне против Константина, они гибли, жертвуя драгоценными своими жизнями во имя избавления людей от беззаконной и жестокой власти ужасного мага-узурпатора. Эльфы остановили свой выбор именно на нем, на нем одном, на Эрле, тем самым выделив его, подняв над остальным человечеством. И что получилось? Тот, кому суждено было стать величайшим правителем величайшей Империи за всю историю человечества, — оказался добычей собственной глупости, рабом низменной страсти… Одним неразумным поступком перечеркнув все, что было достигнуто им самим и эльфами, вложившими в него немалые силы. Разве Высокий Народ — узнай он о том, в какую мерзость Эрл вляпался, — посчитает его достойным чести стать властелином Империи людей?!
Наконец, натужно заскрипев, отворились перед королем и его провожатым массивные двери подвала. Стража, подчиняясь знаку посыльного, низко склонила головы — и не поднимала их, пока Эрл не прошел в темный и низкий коридор. В коридоре было полно охраны — больше, как показалось королю, чем было необходимо.
Пройдя по коридору и преодолев еще несколько пролетов ведущей вниз лестницы, Эрл переступил порог комнаты с низким потолком, тесно уставленной жуткими конструкциями, предназначенными для того, чтобы освежать память и развязывать языки упрямцам и молчунам. Король остановился на пороге пыточной комнаты и напряг мутнеющее зрение, чтобы оглядеться.
Здесь сильно пахло подземной сыростью, мокрым железом и еще чем-то кислым, неприятным. Горели укрепленные на стенах факелы, и в их свете он увидел большую группу людей: первый королевский министр господин Гавэн, несколько человек из его свиты — и еще два министра, наиболее приближенные Гавэну. Эрл заметил, как, кланяясь при его появлении, эти двое испуганно переглянулись. Заметил и вспомнил, что еще вчера приказал повернуть к стене все зеркала в своей опочивальне — кого угодно испугало бы измученное лицо юного короля.
«Эти-то почему здесь? — со злобой подумал Эрл, бредя меж пыточных орудий к людям. — Хотя… все равно от людей ничего утаить невозможно…»
— Зачем ты посылал за мной, первый министр? — стараясь, чтобы его голос звучал тверже, осведомился король. — Тебе разве не известно о том, что мне нездоровится? Я мог бы выслушать тебя в своих покоях.
— Ваше величество! — шагнул к нему Гавэн. — Прошу простить меня, но… ваше присутствие здесь было необходимо. Я послал за вами, но…
Гавэн выглядел несколько растерянным. Люди его свиты застыли, опустив головы и не поднимая взгляда на короля.
Первый королевский министр махнул рукой. Придворные расступились. На стене, у которой стоял Гавэн, на массивном, вделанном в камень металлическом кресте висел полностью обнаженный человек. Тело его было оплетено сложной системой цепей и колодок — такого типа кандалы использовались для удержания магов и колдунов. Пленить мага — штука сложная. Ведь для опытного чародея не составляет никакого труда прочесть заклинание и произвести пассы, превращающие самые надежные кандалы в труху. А суть предназначения этих кандалов заключалась в том, чтобы удерживаемый не мог пошевелить ни одним из членов своего тела и не произнес ни слова. Широкие обручи стискивали плечевые, локтевые и запястные суставы, пальцы были помещены в тесные железные колодки. Прикованные к нижней вертикальной части креста ноги оказались обездвижены таким же образом, даже на пальцах помещались тяжелые колодки. Кованые пояс, ошейник и тяжелый перехлест цепи, проходящий через грудную клетку, предохраняли от движений корпус человека. На лице прикованного чернела диковинная конструкция, слегка напоминающая намордник для боевых псов. Четыре пары клиньев держали челюсти в полуоткрытом положении, вытащенный изо рта язык был насажен на длинные шипы.
Из-за «намордника» король не сразу узнал того, кто был прикован к кресту.
Тулус, маг Сферы Жизни.
Выпученные, налитые кровью глаза и посинелые губы перекошенного рта ясно говорили о том, что маг был мертв.
— Что это значит? — спросил Эрл, делая несколько шагов вперед.
Те, кто находились ближе всего к королю, отступили. Посыльного, который привел сюда Эрла, смрад королевского дыхания заставил отбежать к дверям.
