– Да-да, я понял, – поспешно кивнул я и хлопнул некроманта по плечу. – Ты, главное, поменьше рефлексируй. Выберись из берлоги, погуляй, свежим воздухом подыши. А то взаперти, среди плесени и пыли еще инфекцию какую подхватишь, окочуришься.
– Что? – не понял Фейсс.
– Гуляй, парень, вот что. Ладно, нам пора. Бывай.
С этими словами я отправился вслед за Альдой, которая уже доехала до леса.
– Будьте осторожнее, когда пойдете мимо 238 могилы, – услышал я за спиной голос Фейсса. – Там Хрящевая Ящерица, она буйная!..
* * *
В тот же день мы добрались до Серой Глыбы (которая оказалась громадным дорожным камнем), где мы с Альдой помирились, «привалившись» друг к другу прямо возле валуна.
Потом мы ехали полдня, и никаких приключений на нашу долю не выпало, что меня вполне устраивало. СИЧУП подсказывал мне, что теперь мы двигаемся на север. На исходе дня заросли расступились, и нам открылась величественная панорама долины у подножья череды гор.
Долина цвела зеленью, я видел цветные заплатки возделанных полей, видел маленькие дома, стоявшие рядом с полями. Заснеженные вершины застыли над холмами, скрытыми густыми хвойными лесами. Крутые склоны скал, расчерченные снегом сизо-белыми полосами, непроходимой стеной нависли над всей долиной. На невозделанных полях в долине яркими россыпями краснели маки.
Красиво. Природа взывала к любви… Ею мы с Альдой и занялись.
Отдышавшись, я спросил:
– А мы где, собственно?
– Это долина Крупоронд, – ответила Альда, одеваясь. – Мы уже близко. Еще день пути, и мы будем на месте.
– Замечательно, – я тоже оделся и залез в СИЧУП.
Мы спустились в долину вечером. Практически в полной темноте мы ее пересекли и, когда на небе уже зажглись звезды, остановились у отрогов скал. Развели костер, подстелили одно одеяло, завернулись в другое и сидели, глядя на огонь до полуночи, разговаривая о том, о сем. Я чувствовал себя счастливым, сидя под ночным небом у костра.
Странно, потому что я обычно чувствую себя счастливым исключительно, когда мне удобно, а сейчас комфортом и не пахло – земля сырая, а холод проникал даже через одеяло под нами, к тому же дым периодически попадал нам в нос, заставляя кашлять, плюс какие-то местные комары нещадно нас жалили.
Но я был счастлив. Потому что меня грела Альда, к которой я испытывал более чем нежные чувства. И я все больше и больше убеждался, что втюрился в нее по уши. Любовь. Лямур. Амор…
– Завтра утром мы достигнем ущелья, – говорила Альда. – А там – по перевалу – пересечем горы Веринар и доберемся до места.
– Супер, – пробормотал я.
– Ты не устал?
– Не-а… Уо ай ни.
– Что это? – удивилась Альда.
– Те керо, – продолжал я.
– Что?
– Ай лав ю, мон амур.
– Ты о чем, Ваня?
– Это я признаюсь тебе в любви на разных языках Земли.
Альда улыбнулась и теснее прижалась ко мне своим жарким телом.
– Это так мило…
– Ай ноу.
Она смущенно покраснела, наверное, подумав, что это тоже признание в любви.
– Давай спать, – предложил я, и она согласилась.
Утром меня разбудил стук собственных зубов, и я обнаружил, что мои ноги онемели от холода. Альда стянула на себя одеяло и мои спина, задница и ноги оказались прямо на морозе. Я выполз из-под одеяла и принялся делать зарядку, стараясь вернуть чувствительность своим онемевшим конечностям. После пяти минут приседаний мне это удалось. Альда, лишившись грелки, то есть меня, тоже проснулась от холода и сонно огляделась.
– Доброе утро! – бодро воскликнул я. – Холодновато у вас тут по утрам.
– Твоя правда, – Альда поднялась и пошла к ручью, который журчал неподалеку.
Я последовал за ней, мы подурачились, брызгая друг в друга ледяной водой, потом умылись и, собравшись, отправились дальше, вдоль скалистых отрогов. Природа тут все-таки замечательная – лиственный лес, пышные кусты, чистые ручьи с прозрачной водой… Красота, да и только! Воздух наполнен лесными ароматами, которые сочетались со свежестью гор и дурманили голову экологической чистотой.
– Слушай, – спросил я у Альды. – А почему мы не заехали в деревни, которые тут рядышком?
– А зачем? Мы уже скоро будем на месте.
– Не знаю. Просто хотелось местного колорита.
Альда рассмеялась.
– Ваня, чем меньше людей тебя увидят, тем лучше. У чародеев полно доносчиков.
– Думаешь, Фейсс на нас донесет?
– Не знаю, – она нахмурилась.
– Да нет, вряд ли. Он, вроде бы, с чародеями не дружит. Эх, ему бы поменьше стенать по поводу своей судьбы, поменьше самокопаний, такой бы парень классный был… Но ты права насчет деревушек. Так что ладно, фиг с ним, с колоритом.
Вскоре мы достигли огромного ущелья, которое широким коридором врезалось в серые тела гор. Еще вчера эти горы казались мне непроходимыми, а тут – нате вам. Прямо настоящий туннель без потолка, ведущий строго на север. По дну ущелья текла звонкая речушка, мы отправились по левому берегу вглубь ущелья, намереваясь добраться до цели нашего путешествия к вечеру. По крайней мере, Альда меня убеждала, что мы доберемся туда к вечеру. И я ей верил.
Пока я шагал рядом с Альдой, я решил от нечего делать поболтать со своим внутренним голосом, тем более, что с момента нашего последнего разговора произошло много чего.
– Ну что? – спросил я у внутреннего голоса.
– Ты попал, – ответил мне тот.
– В смысле?
– Ты втрескался по уши в эту аборигенку.
– Просил же не называть ее так.
– Брось. Пораскинь мозгами, придурок, что ты делаешь? Она же местная. Ты втюрился в аборигенку. И что ты теперь предпримешь?
– Вот об этом я и хотел подумать.
– Точно одно – ты не сможешь взять ее с собой. И прикинь, что ты сделаешь с сердцем этой милой девушки, когда улетишь к едрене фене с этой планеты, оставив ее тут. Ты ее сердце разобьешь!
– А я возьму ее с собой.
– Рискнешь карьерой?
– Она же рискнула своей, спасая меня.
– Кстати, тебе не кажется странным, что она так самоотверженно бросила все, чем дорожила ради тебя?
– Нет, не кажется. Она меня любит. А раз любит, значит… любит. Вот.
– Поразительная логика. Подумай о своем решении взять ее с собой еще раз. Да, ты прав, системы жизнеобеспечения на «Кречете» хватит и на десяток людей. Но что скажет Компания, когда ты прилетишь в порт назначения с задержкой, да еще и с бабой на борту?
– Ничего не скажет. Я расскажу им всю правду.
– Так они тебе и поверят… Даже я не верю, что все это с нами происходит. А уж эти прагматики из Совета Директоров… Ты шутишь.
