Андрей увидел это лишь еще метров через двадцать, поднявшись к гребню снова, уже не прячась. А у палаток вдали двое разворачивали гранатомет. В сторону Яны. Андрей подбросил карабин, понимая, что выстрел будет лишь один, а потом его снова сметут со склона огнем.
Гранатомет был старым, начала века. «Барсучонок», пятидесятимиллиметровый, однозарядный, казнозарядный, на треноге, низкий, похожий на спрессованный станковый пулемет. Наводчик разворачивал турель, а второй солдат уже готовился швырнуть в ствол гранату. Андрей подбросил к лицу рассеченный трещиной прицел и выстрелил, понимая, что при такой дистанции и без специальных поправок шансов попасть у него примерно как стать президентом Луны. Выстрелил, молясь про себя. В гранату, зажатую в солдатских пальцах. Чтоб двоих...
И конечно же, не попал. Пуля вошла заряжающему в руку, едва выше кисти, практически срезая ее. Солдатик завопил так, что стало слышно даже здесь, и завалился навзничь. Все таки удачно дал, из «Барсука» стрелять пока не будут – второй стрелок, тот паренек, что вышел на улицу без куртки, бросился к раненому, затравленно озираясь по сторонам.
А Андрей рухнул на землю, под сыплющиеся на голову ветви. Но цепь, редкая и длинная, все же остановилась, поняв, что попала под двойной обстрел. Солдаты, и даже сержант, попадали в траву, принявшись беспорядочно поливать склоны свинцом.
Андрей отполз, поднялся, шатаясь, и побежал на север, на редкие хлопки Яниного обреза. Ветки и стволы берез хрустели под ногами, красноватая пелена застилала глаза.
Но ничто, как говаривал Синяя Борода, не длится вечно, и вскоре потоки огня стали утихать. Солдаты, вслепую огрызаясь короткими очередями, перегруппировались и отошли к машине и раненым.
– Яна! – Андрей бежал, почти не глядя под ноги. – Не стреляй, это я!
– Сюда! – Голос подвел девушку, сорвавшись на высокой ноте. – Сюда, Андрюша!
Андрей свернул левее, поднялся среди деревьев, едва не повалившись на девушку.
– Я уже боялась... ты чего?! Ты ранен?! Андрей?! Андрюша?! – Тот помотал головой, приваливаясь к неожиданно объявившейся среди берез сосне. – Я думала... они гранатами стреляли... там гранаты!
Он только кивал, стараясь как можно быстрее прийти в себя.
– Аптечка... – протолкнул он через запекшиеся, измазанные кровью губы, – сзади. Дай...
Она бросилась выполнять просьбу, уже через секунду суя ему в руку футляр.
– Гонзо, чего мне сейчас? – Тишина. – Гонзо?
– Ты чего, Андрюша? – Она склонилась, озабоченно заглядывая в лицо.
– О нет! – Андрей откинул голову на рюкзак. – О нет...
Киборга на воротнике не было.
– Нужно уходить, скоро будут вертолеты – Андрей выдернул из аптечки стимпак, бегло взглянул на показания, резко ударил в кисть, чувствуя, как вливается в тело спасительная химия. – На север, а там свернем к западу, вон к тому лесу. Только вот...
Он тяжело поднялся, подбирая ружье.
– Они ведь проследить могут...
– Ты чего задумал? – Яна повисла на руке.
– Ты сама сказала – проще надо быть. – Он вырвал руку и пошел к гребню, поднимая ружье. Звон в голове утих, но слышал он еще плохо, да и зрение не окончательно вернулось. Упав на ее позицию, кстати неплохую и прикрытую камнем, среди стреляных пластмассовых и картонных гильз, он приник к прицелу.
– Ты... что... делаешь...
– Прикрываю отход, – выдохнул он, ловя в прицел отползающих от машины к палаткам, уцелевших в наступлении солдат. Первый в прицеле. Выстрел. Солдат дернулся, хватаясь за бедро и роняя автомат, закричал, остальные снова попадали на землю, начали беспорядочно и бегло стрелять. Пыль, да и только.
Второй. Выстрел. Пуля взрыла землю в полуметре от затянутой в камуфляж ноги. Мимо. Андрей нахмурился, торопливо и дергано прицеливаясь вновь, а солдат из прицела тут же рванулся в укрытие, под спасительные очереди пулемета. Прицел, палец сгибается на крючке, и в осеннем воздухе далеко разносится сухой щелчок.
Пусто. Андрей оторвался от трубки прицела, грозно рассматривая непослушное оружие. Солдаты отошли за машину, выстрелы почти прекратились. Андрей уронил голову на приклад.
– Андрей, – голос Яны из-за спины, – что ты делаешь? Уходим, скоро будут вертолеты!
Она на грани. Еще чуть-чуть, и она сорвется, сломается – слишком много стрельбы. Андрей отполз от гребня, сплюнул, чувствуя вязкость слюны, и сел, опираясь на «Волкодава».
– Я сейчас проблюю... а-а-а...
Его вырвало, тяжело и долго, остатками завтрака и выпитой на привале воды. Яна стояла рядом, склонившись и беспомощно сцепив пальцы на руках. До боли.
– Идти можешь?
– Да... – через силу и гул в голове, больше читая по губам, чем слыша, что говорит девушка, – уходим...
Андрей поднялся, опираясь на ружье и ствол дерева. У них есть не более получаса. Потом новая группа, погоня. Киберноид скорее всего пойдет по следу – эти отморозки вообще ничего не боятся, полагая себя мертвыми уже давно – их этому специально учат, так что... Скоро будет вертушка, а то и не одна. Уходить.
Андрей забросил карабин на плечо, поправил рюкзак, изо всех сил гоня прочь накатывающую волнами головную боль. Отер губы перчаткой и посмотрел на девушку:
– Мы побежим. На север. Через полкилометра сворачиваем и очень быстро пересекаем равнину. Входим в лес и движемся на северо-запад, дальше ведешь ты... Быстро, Яна, не обращай внимания на усталость, ясно?
– Не учи – умею! – Она явно на взводе. Андрей кивнул:
– У нас полчаса. Пошли.
И они побежали. Побежали, почти как вчера бежал Андрей, задыхаясь холодным воздухом и молясь, чтоб нога на склоне не подвернулась. Побежали, зная и прекрасно представляя, как режут сейчас лопастями плотный осенний воздух вертолеты. Побежали, ломая ветви и слабые деревья, не оглядываясь и плотно сжимая зубы.
Было тяжело, было плохо, Андрей бежал, что говорится, на автопилоте, справа от Яны. Не разбирая дороги, стараясь лишь не угодить глазом на ветку и не рухнуть в незамеченную яму; бежал, придерживая пустой карабин, сражаясь с пеленой и цветными кругами, наполнявшими голову. Изредка оглядывался на сверявшуюся по ручному компасу Яну, сворачивал следом и уворачивался от хлеставших веток.
И снова бежал, матерясь про себя и шумно дыша. Бежал.
Березки, осины и кусты. Склон, еще один, целая лестница из склонов, потом вниз, через плотный кустарник, хватающий за рюкзак и руки. Снова вверх, ложбина, налево, за девчонкой, снова вверх. Воздух – как жидкий огонь, ты вдыхаешь, и легкие сгорают. Воздух как вязкая стена – ловушка для беглецов, ты бежишь и все больше вязнешь, замедляешься и клонишься к земле. Чтобы упасть. Но они бежали.
