Второй раз произошёл, пока его под руки вели через казематы мимо одинаковых камер с наглухо закрытыми дверьми. Очевидно, его ждала такая же. Аспитис великодушен: будь Клифф на его месте, он бы просто себя расстрелял и не тратил деньги организации на своё содержание.
Они трое остановились, когда из-за поворота к ним вышел знакомый Клиффу человек.
- Мне на пару слов, ребята, - тихо сказал он охране, и та исчезла во тьме коридоров, оставив их наедине. Человек подошёл к нему, чуть прихрамывая, одну руку положил на плечо, а второй с зажатым в ней стилетом обжигающе кольнул его в бок.
- Они все остались живы, - прошептал он терасу на ухо, пока тот сгибался ему навстречу, - но тебя это больше не касается. Прощай.
Когда он ушёл, Клифф не заметил. Его глубокая рана потихоньку кровоточила, а подчёркнуто игнорирующие тераса охранники привели его в одиночную камеру и затворили дверь. Клифф спустился по стене на пол, зажимая бок и чувствуя, как жизнь и разум утекают из него сквозь пальцы.
Яснее ясного. Он так и умрёт здесь. Достойное наказание.
Клиффорд закрыл глаза и провалился в блаженное ничто.
Алекта
Домино даже и не заметил, как влился в сообщество веров, - словно жил среди них всю жизнь. Он никогда не задумывался, что представители разных рас могут в самой основе отличаться друг от друга: в конце концов, все они жили на одной земле, в одних и тех же городах и подчинялись одним и тем же законам - ну, по большей части. Только сейчас аурис осознал, что люди различаются не только внешне. Веры, по сравнению с теми же аурисами или хоронами, были весьма дружны, горой стояли друг за друга и точно так же совместно разрешали возникающие в их сообществе разногласия. Они могли быть суровы, а иногда и беспощадны к преступившим моральный или обычный закон, но зато судили всех одинаково честно и непредвзято. Вне зависимости от социального или финансового статуса все жители одного отдельно взятого города были равны между собой, и даже сам старейшина мог получить причитающееся ему наказание, если так решал народный суд. Домино даже казалось странным, что в цельном мире могут существовать замкнутые сообщества со своими правилами и никто не пытается их ассимилировать, но, с другой стороны, кому бы это могло понадобиться? Закрытые города веров по-своему сотрудничали с представителями силовых структур и за это имели право на определённую самостоятельность. По крайней мере, пока.
Аурисов веры приняли легко и быстро - наверное, благодаря Шоне, хотя Домино так и не смог разобраться, что в этом вельке было такого особенного. Его как будто знал каждый, а ведь по повадкам велька можно было заключить, что в степь он прибыл совсем недавно - Домино прожил тут всю свою жизнь и мог отличить пришельцев. Что было в его прошлом? Как они с Азатом ни пытались разговорить его, ничего не выходило, и они оказались вынуждены довольствоваться тем, что есть. Например, его талантом преподавателя, иногда смутно напоминающим стиль инструктора-Зебастиана.
Первую половину дня Домино и Азат помогали Батес, а вторую чаще всего проводили под руководством неумолимого Шоны. Без поблажек и скидок на возраст вельк учил их всему, что могло пригодиться в деле медленного, но неотвратимого искоренения захвативших власть на Севере пособников нового "вождя": владению разного вида оружием, применению опасных и менее опасных ядов, дипломатии, правилам поведения в среде мелкого криминала - а главное, незаметности. Наследники Отряда 417 до последнего не должны были знать, кто пришёл по их душу, и Шона предпринимал всё возможное, чтобы поселить в аурисах чувство осторожности. В первую же неделю Домино с Азатом перекрасили волосы и остригли хвосты, чтобы больше ни у кого не вызывать ассоциации с кланом Кирсте. Получив одинаковый цвет и длину волос, они стали уже настоящими близнецами, и Шона намеревался сделать большую ставку на это в их обучении.
В целом, жизнь шла без особых забот. Учиться Домино было интересно, работа в магазине особых усилий не требовала, а общество относилось к сиротам с теплотой и радушием. Неугомонный Азат быстро сошёлся с веровской молодёжью и в свободные дни и вечера гулял с ними в горах на окраине города: с наступлением темноты работа в шахтах, располагающихся в окрестных склонах, заканчивалась, а лучше места для весёлых посиделок найти было нельзя. Азат даже ухитрился разговорить вечно хмурого Гани, сына Батес, и тот своим непримиримым и вспыльчивым нравом частенько добавлял их прогулкам огоньку. Домино ходил с ними редко: он и раньше не особо любил компании, а сейчас и подавно не видел в людях, ценящих прохвоста Азата, ничего хорошего. Несмотря на это, он и его невольный двойник сблизились за первый же месяц, и Домино с удивлением осознал, что получил своего первого друга. Отличного от него, почти полную противоположность, но тем не менее друга, прекрасно его дополняющего и легко угадывающего его мысли. Хотя, может, его стоило всё же считать братом?..
Больше Домино ни в ком не нуждался. На протяжении всей его недолгой жизни ему необходимо было иметь в окружении того, кому он будет подражать (отца, ранее выполнявшего эту роль, с успехом заменил Шона), и того, о ком будет заботиться и направлять по верному, с его точки зрения, пути. Азат, норовистый, как породистый рысак, активно этому сопротивлялся, но - бывало и такое - прислушивался, и потому жизнь Домино была полна. А ещё иногда совсем неподалёку мелькала Алекта...
Домино правда пытался на неё не отвлекаться. Ему и так приходилось нелегко: привыкший к правильному, социально одобряемому поведению, аурис со скрипом приучал себя к мысли, что идёт по пути становления профессиональным убийцей - и ладно бы, ведь речь шла о благородной мести! - но убийцей, обладающим также и навыками нечестного боя: обмана, разбоя, пыток... Пока это всё учёба, а сможет ли он потом переступить через себя, когда это действительно понадобится? Сумеет ли причинить другому человеку боль, подло, из-за спины? Да, он уже видел кровь и смерть, даже знает её запах, но нести её самому - это совсем другое. И к чему тогда позволять своему сердцу размягчаться влюблённостью?
Так или иначе, образы мёртвых родственников и убийцы-Зебастиана, преследовавшие Домино в снах почти каждую ночь (кроме тех, когда он после подготовки Шоны валился с ног от усталости), всё чаще заменялись улыбающимся лицом Алекты. Когда она прошмыгивала мимо, Домино не мог отвести глаз от её стройного тела и сверкающих золотом волос, а она будто нарочно не замечала его. К недовольству ауриса, Азат ещё не раз пытался подкатить к ней, но девушка отшивала его с той же непринуждённой лёгкостью, как и впервые, и то же, очевидно, ждало и Домино, если он попытается достучаться до неё. Аурис тщетно пробовал выбросить её из головы, но тщетно.
