в сторону закутка, выполнявшего у знахаря роль кухни.
— О, так это твой кот? — удивленно спросил я.
— Пират, что ли? — спросил он, развернувшись и увидев животное, обнюхивающее тарелки.
— Ага, этот, — подтвердил я и, помедлив, добавил, — странный он, никогда таких не видел.
— Не видел, потому что это не кот, но похож, согласен.
— Мышей жрет? По деревьям лазает? — задал я вопросы, на которые не ждал ответа, — значит, кот.
— Ну, если следовать такой логике, то и хорёк тоже кот, — ответил знахарь с ухмылкой на лице, после чего добавил, — нет, Пират не мой, он Шатуна, хотя по стабу еще несколько таких бегает, с рейда притащили.
— Ясно, просто уж очень необычный зверь.
— Знал бы ты, какой необычный, — как-то загадочно проговорил знахарь.
Знахарь проводил меня до двери, где мы и распрощались, а мне пришла в голову замечательная идея о том, как можно поменять бракованную жемчужину. Еще в банке я увидел, что помимо зачисления на счёт, можно сдавать и на хранение, и что-то мне подсказывает, что для каждой жемчужины у них персонального хранилища нет. Сдам, они положат ко всем, а когда подойдет время принимать, заберу, мою они, конечно, не найдут и отдадут другую, так и поменяю.
Уже закрывая за собой калитку, я решил направиться в обменный пункт, где бывал ранее. Приветливая девушка за толстым прозрачным окном, выслушала меня и рассмеялась, назвав меня махинатором, после чего дала разъяснения, что это возможно и без столь сложной аферы. Как оказалось, всего за один споран банк просто обменяет жемчужину на другую, а вот если хочется выбрать её самому, то уже горошина.
Усвоив новую информацию, я отказался от обмена, оставив улыбающуюся девушку, и направился к столовой, чтобы получить очередную порцию причитавшейся мне еды. В номер я вернулся, когда уже стемнело, завтрашний день я решил посвятить изучению имевшегося неподалеку тренировочного полигона.
Проснувшись, я собрался, не забыв прихватить бесшумный пистолет и одного слонобоя, спустился в бар, даже не одевая разгрузки. Три спорана обеспечили мне легкий завтрак, после которого я направился к полигону. Спешить мне было некуда, поскольку первая группа сегодня с восьми утра и у меня еще целый час до этого. Я неторопливо прогулялся по стабу до центральных ворот, почти не встречая людей на улице. Охрана на воротах также не задала вопросов, лишь проглядев мою карточку, а на вопрос о местоположении полигона мне объяснили, что за змейкой имеется весьма натоптанная тропинка, но вообще лучше бы использовать другой выход.
Тропинка свернула на вырубку, и я по ней обошел добрую половину стаба, после чего она, слившись с другой, вывела меня на территорию какого-то завода. Бетонный забор был также огорожен колючкой, а на входе имелась небольшая охрана. Показав карту, я поинтересовался своим дальнейшим маршрутом, на что получил лишь пренебрежительный взмах в сторону небольшой площадки, где с ноги на ногу переминалась два человека. Подойдя ближе, я поинтересовался и получил подтверждение, что мне именно сюда, а все ждут, когда появится инструктор. Простоял я не больше пяти минут, когда увидел, как в нашу сторону движется огромный мужик, одетый во что-то, напоминавшее морскую тельняшку, чередовавшую на себе бело-синие полоски, с полностью отсутствующими рукавами, а на голове косо надетое синее кепи. Нижняя часть мужика была одета по-военному, в штаны с защитной раскраской, удачно скрывавшие его мышцы, в отличие от майки.
— Слушаем и запоминаем, если успеваем, то записываем, — обращался он, почти ревя, как будто перед ним стоял взвод, а не мы втроём. — Есть три группы: начинающие, средние и опытные. Для того, чтобы перейти из группы в группу, необходимо сдавать экзамены. Все, кто не смогли покинуть группу начинающих, а, следовательно, не имеют возможности отбиться от неразвитых зараженных, так и будут мусорщиками. Средняя группа может претендовать на работу в группе охранения, а опытные уже куда угодно. Экзамен можно сдать в любой момент, но не чаще, чем одна попытка в неделю, возиться с вами у меня нет особого желания, как и повторять все дважды. — Он окинул нас взглядом, задержавшись на мне, и добавил, — берем вон там клевцы и идем за мной, — после чего указал пальцем на металлическую полку под навесом, где лежала масса орудий для упокоения неразвитых зараженных.
Ждать он никого не стал, все тем же нахрапистым шагом направился в сторону металлической двери, мелькнув мимо меня плечом, на котором красовалась внушительного размера татуировка в виде парашюта, внутри которого летит самолет и трех странных букв «ВДВ», чем-то обрамленных. Я не успел задуматься над тем, как расшифровывается аббревиатура, и принялся догонять инструктора, который скрылся внутри.
Зайдя за ним первым, я увидел, что помещение оборудовано, как тренажёрный зал, в котором имелась масса снарядов и даже нечто похожее на импровизированный ринг в углу. Следуя за широкой спиной мужика, я дошел до места, где стояли манекены людей, выполненные из полупрозрачного на вид материала. Увидев, что остальные дошли, инструктор подошел к одному из манекенов, хорошенько дал ему в район головы, да так, что за ним что-то издало звуковой сигнал, и рядом загорелась красная лампочка.
— Ваша задача бить так, чтобы слышать этот звук, — сказал он, отступая на шаг и, дождавшись, когда лампочка погаснет, продолжил. — Для этого вы должны проломить клевцом череп или пробить сердце, — он продемонстрировал направление удара в висок и в сердце, невидимым клевцом показывая, как правильно замахиваться. — Бить по башке сверху, в череп тоже можно. Но сила удара должна быть внушительной, так что привыкайте глушить в висок.
— А как вы, рукой в морду можно убить? — подал голос молодой, лет семнадцати на вид, парнишка.
— Можно, пустышам и бегунам можно сломать шею и они от этого сдохнут, но с твоей комплекцией я бы на такое не рассчитывал. Хватит чесать язык, выбирайте, кого будете лупить, и приступайте.
Подойдя к свободной особи, я приступил к избиению. Ясно было сразу, что необходимо бить в глаз, висок или затылок, так как физиология зараженных такого уровня не сильно отличается от человеческой. Размахнувшись, начал бить по снаряду, специально нанес несколько ударов в грудь, попадания в сердце также засчитывались, и тут-то дело пошло. По итогам двухчасового махания обрубком кирки я вымок до нитки и запыхался, во время передышки наблюдал, как через одну позицию от меня какой-то на вид похерзанный мужик едва лупит бедного резинового зараженного. Пока отдыхал и разглядывал жалкие потуги одногруппника, ко мне подошел инструктор.
— Устал?
— Есть немного.
— Тогда бери орудие и пошли за мной, охладишься.
Выйдя из
