начинает улыбаться.
— Мастерские — ремесленникам!
— Лавки — купцам!
— И, еще — снижение налога для всех!
Я любуюсь произведенным эффектом на лице приятеля, а он неуверенно бормочет:
— Ну, с крестьянами понятно, они за землю на все пойдут, только, если идти никуда не надо. Ремесленники тоже, как и купцы — остаются при своих и меньше налогов платят. Только, вот церковь будет против нас, однозначно, они всегда богатых поддерживают, — замечает Норль.
— Не спорю, с церковью будет не просто, только, основа нашей армии — это уже те, кто своих священников не послушал один раз и пошел бунтовать. Думаешь, почему крестьяне на юге и центре королевства восстали? Потому, что там их полностью закабаляют, на положение рабов переводят. Там король и феодалы победят, тогда и до местных крестьян это закабаление доберется, их тоже к ногтю прижмут. Попробуют точно их прижать и они на нашу сторону перейдут. Когда увидят, как мы усиливаем своих людей и побеждаем.
— Не знаю, Серый, уверенно ты говоришь и знаешь, похоже, много. Я о таких вещах и не думал никогда. Только, умным советом я тебе помочь не смогу, зато, мечом своим много врагов сокрушу, — делает вывод Норль.
— Ну и отлично. Сейчас пора в путь двигаться, сегодня еще в лесу переночуем.
Мы собираем тюки, заматываем наши одеяла, надеваем подсохшее белье, снова боевое сверху, потом доспехи и двигаемся по тропе.
— Завтра уже до постоялого двора доберемся и отдохнем нормально, — обещаю я приятелю по дороге, — А по дороге туда еще поговорим знатно, я тоже пока все в общих чертах понимаю, насчет армии крестьянской. Тут можно и от другого резона отталкиваться, ведь, вдвоем с тобой мы постоянно везде будем чужими, всегда проблемы будут возникать и рано или поздно меткий лучник или арбалетчик вышибет одному из нас мозги, а потом и второго прибьют толпой или из засады. На этих землях нас уже ищут всерьез ортские стражники, около Скалы тоже ищут, пусть не так активно, впереди отступающая разбитая армия озверевших крестьян, за ними идут еще более озверевшие дворянские отряды. Ни те, ни другие нас мимо не пропустят, так что и выбора большого у нас нет. Слева у нас горы, справа море, можем уплыть в другие земли на том же ботике, перейти через горы в другое королевство, только и там все так же окажется, еще и Скалы для прокачки маны там не будет рядом. Вдвоем чтобы выжить, только в глухомань можно забиться и там сидеть ниже травы, тише воды.
— А зачем нам такая жизнь нужна? — спрашиваю я приятеля.
— Нет, такая точно не нужна, — отвечает Норль и еще крепче берется за не очень удобные лямки тюков, и мы с ним идем до вечера. Располагаемся в сторонке от тропы, приятель уходит на охоту, я готовлю неглубокую яму и костер в ней развожу.
Главное — сейчас для нас выбрать свой путь и не сворачивать с него, а то замотаемся в череде нескончаемых схваток за свою жизнь. Ведь, мы — здесь никто по понятиям и невероятно крутые бойцы по возможностям, а каждый стражник, не говоря уже о дворянах, будет иметь что нам предъявить. За оружие, за много чего, не говоря уже о выражении лица, слишком независимом и плечам, слишком широким.
Норль приносит вскоре солидного зайца и мы запекаем его в земле, как обычно.
Разрывая зубами мясо, я продолжаю разговаривать с приятелем, обсуждая все наши возможности в новом мире:
— Мы еще можем в Клепере осесть, не гулять по лесам, нарываясь на постоянные неприятности. Деньги есть, на первое время точно, устроимся не спеша, с народом познакомимся, потом откопаем наши тайники, там еще добра на несколько лет хватит. Только и там у нас один путь — или в наемники, или в убийцы по найму, с нашими то способностями мы быстро засветимся, когда нас бандиты или власть прижать попытаются. Но, тоже нормальный вариант, прожить какое-то время с комфортом, потом отсидеться в городе, пока война вокруг бушевать будет. Крестьяне город не возьмут, но, вокруг все сожгут и порушат, голодать придется долго народу. После этого можно переехать в другой город, только, привязаны мы к Скале очень сильно и посещать ее, только как путешественники — этого нам точно мало окажется. И дорого еще очень.
Потом нахожу еще один довод:
— Чего, спрашивается, такое место Стражи под себя забрали? По праву сильного. Так и мы сможем отвоевать ее по праву сильного и там главными остаться. Рядом с ней и при наличии маны — мы очень сильны. А без нее — просто очень крутые рубаки и все.
Норль молчит, пережевывая мясо и согласно кивает головой.
Встаем рано, не завтракаем пока, хотим уже в таверне нормально поесть.
Приятель воодушевлен, что уже сегодня схватит кого-нибудь за пышную ляжку, знание языка пока при нас и трудностей в дальнейшем не видит. Тюки становятся понемногу легче, подъедаем продукты, выспались отлично около костра, теперь мы весело шагаем, обговаривая первые шаги в новой жизни будущих предводителей полков и хозяев своих личных замков.
Но, как всегда, только мы расслабились и порадовались своим идеям, как сразу же неприятности со смертельным исходом нашли нас.
Вышли по тропе из леса на длинный, в километр, пологий спуск с каменистым основанием и редкими деревьями на нем, дошли до середины и услышали звуки то ли погони, то ли охоты, остановились, не понимаю, откуда эти звуки доносятся. Бежать уже поздно, да и с таким багажом только сильно устанешь, когда догонят.
— Это тот Орт, который охотится любит. Из маленького замка, похоже, как рыбак говорил, — замечает Норль.
— Да, собаки лают, всадники летят, трубят рога. Кричат загонщики и лают псы до рвоты, кровь на снегу…, — цитирую я классика и приятель озадаченно смотрит мне в глаза, мол, что это с тобой так некстати.
В такой непонятный момент, когда придется встретиться с хозяином этих мест, да еще сильно разгоряченным в пылу охоты. А мы тут такие, увешанные оружием, в непонятной броне при ближайшем рассмотрении и с мордами сильно независимыми. Да еще с большими тюками за спиной, привлекающими внимание.
— Ну что? Это пожалуй наша судьба, старина! — произношу я, видя, как вслед за убегающей косулей выскакивают собаки из леса перед нами, вся эта процессия стремительно проносится мимо нас, за ними из леса вылетают уже всадники. Кажется, не обращая на нас внимания, но, один из охотников, нарядно одетый, привстает на стременах и указывает на нас пальцем паре
