угрюмых людей тоже. И слушать их негромкие разговоры не хотелось, но выбора не было — слух активизировался так же, как прежде зрение, и никак не получалось его отключить.
Разговоры были неприятными. Все бывшие пленники переживали примерно об одном и том же, и делились похожими воспоминаниями. Каждого из них, когда те замечали, что вокруг все неправильное, особенно в поведении людей, хватали под руки выпрыгнувшие из какой-нибудь подворотни люди в черной форме и в закрытых шлемах, часто с оружием в руках, и грузили в черный автомобиль с тонированными стеклами. И непременно с мешком на голове. Долго везли куда-то. А потом долгая изоляция в одиночной камере. Еда с какими-то препаратами. Иногда провалы в памяти и свежие синяки от уколов. Душ раз в несколько дней. В общем, все почти так же, как было у Алисы. Разве что с меньшими приключениями в самом начале. Хотя как знать. Не все делились с соседями своими злоключениями. Были и те, кто молчал точно так же, как и Алиса. Только вот никого из них никто не посещал. Вообще никто, даже работники, приносившие еду, и убиравшие комнаты оставались невидимками.
Сейчас же все до единого боялись, что их опять запрут. И только отсутствие мешков позволяло сидеть на месте спокойно. Да и тот факт, что сейчас их окружали нормальные люди, а не манекены, внушал доверие. А вот наличие оружия вызывало страх, только не от того, что его могли применить против них. Уже применили бы. А от того, что заставляли задуматься, что есть от кого защищаться. Неужели этих нелюдей так много?
Дорога, вильнув несколько раз, отчего автобус даже шаркнул не единожды по стволам тоненьких деревьев, выпрямилась и уперлась в высокий кирпичный забор, затянутый маскировочной сеткой, а кое-где даже скрытый завалами сухих веток и зарослями кустов. Над забором возвышались кроны деревьев, и, судя по всему, лес там был ничуть не реже, чем на подступах. Чуть в стороне виднелась вышка, точно так же как и забор прикрытая маскировочной сеткой. А над воротами и вовсе был сооружен тоннель. И автобус под ним явно не сможет пройти.
— На выход, — скомандовала Вольта еще до того, как автобус, резко свернув на обочину, остановился рядом с двумя другими. — Не толпимся. У автобуса постройтесь в шеренгу по двое.
И она первой вышла в открывшиеся двери. Заволновавшийся народ устремился следом за ней. Построившись, зашагали к воротам. Металлическая створка с негромким лязгом откатилась во всю ширину проезда. Туда тотчас проехал автобус поменьше. Остановился он уже перед следующим забором, дощатым и не таким высоким. Наружу потянулся строй таких же ссутулившихся людей в серой робе и следом за своим провожатым они зашагали к кирпичному домику, заменяющему часть забора. Очевидно, там располагается пропускной пункт, по крайней мере, для них. Вольта направлялась туда же.
Беспрепятственно пройдя через пропускной пункт, где их разве что пересчитали, они оказались перед третьим забором, совершенно обычным с виду, какой бывает у любого частного дома, разве что с наблюдательными вышками, как и на внешнем заборе. И если судить по ним, третий периметр был самым маленьким, что, в общем-то, в любом случае логично. Ворота уже были распахнуты настежь, и в них въезжал, кажется, уже последний автобус. Внедорожники, в том числе и с пулеметами, остановились не доезжая.
Все так же следуя за сержантом Вольтой, и за другими группами людей, они миновали ворота и единой серой рекой направились вглубь территории. Бездумно шагая за впереди идущей женщиной с неубранными длинными волосами, сбившимися в сосульки, Алиса вертела головой, рассматривая необычную обстановку. А посмотреть было на что. Деревья, как было замечено ранее, здесь были такими же, а вот подлеска, а также нижних ветвей не было совсем. Зато на высоте пяти или шести метров была натянута все та же маскировочная сетка. Кое-где были вкопаны столбы, и сетка опиралась на них. И так кажется над всем лагерем, включая самый большой периметр, отмеченный первым забором. Сетка закрывала и все строения, коих было немало по всей территории. Из-за внутреннего забора доносился стук молотков и топоров, и пенье пилы, перекрикивания.
Кругом сновали люди в форме. В привычной уже камуфляжной зеленой форме. И было их даже больше, чем новоприбывших.
Автобусы, освободившись от пассажиров, скрылись за воротами, и их тотчас заперли. Новичков отвели на ровную площадку, окруженную бараками и закрытую сверху маскировочной сеткой, где они, даже построенные рядами, столпились аморфной гудящей массой. Местные, те что были с оружием, рассредоточились по периметру площадки. Здесь, как отметила Алиса, столбов, поддерживающих сетку, не было, как не было и деревьев. Сетка опиралась на мачты, расположенные на крышах строений, и на сами крыши непосредственно. Из-за этого маскировочная сетка оказалась натянута на разной высоте. Это, вкупе с окружающими площадку бревенчатыми бараками и какими-то огромными сараями, не позволяло оценить размеры всей базы. Лишь в одном месте было на что посмотреть. Один из бараков не был закончен, и вместо него была лишь расчищенная площадка с вкопанными по периметру бревнами-столбами. Группа мужчин не в камуфляжной форме копали ямы под столбы.
Из самого большого барака вышел высокий мужчина в привычной уже камуфляжной форме, как у всех. Только вместо оружия у него был стетоскоп, висевший на шее. Без особого интереса оглядев толпу, он направился к левому краю первого ряда.
— По одному и без лишних слов подходим ко мне. После так же молча проходим в ту дверь, — он указал на дощатый сарай. Там есть лавки и можно присесть. Будете там до дальнейших указаний.
Люди присмирели, но галдеж не прекратился. Потянулись по одному несмело. Каждого из них мужчина, по-видимому, доктор, обследовал: внимательно осматривал, щелкал пальцами перед лицом, светил в глаза фонариком. Ничего не говоря, и лишь чему-то своему кивая, отпускал и так же молча подзывал к себе следующего.
Потягиваясь, Алиса отошла в сторонку. Каждый из солдат, как ей показалось, проследил за ней ненавязчивым взглядом. Один даже дернулся в ее сторону, но замер. Еще бы, бежать тут некуда. Продолжая оглядываться по сторонам, Алиса выискивала глазами, куда можно было бы присесть. Время обеда давно прошло, и она чувствовала, что ей становится сложнее контролировать свои желания. А хотелось уйти отсюда, забиться в какую-нибудь щель и затихнуть там. Или устроить скандал, кричать, подраться с кем-нибудь: разбить морду
