До смерти Сергееву не хватило метра полтора, а может, и меньше. Парапет застыл в воздухе, как на стоп-кадре, раздался хруст, и вся конструкция рухнула вниз, миновав колпак кабины и винты.
«Вот я тебя, суку!» – подумал Сергеев и бросил вертолет вверх, одновременно скользя вправо, чтобы, вынырнув из пылевого облака, с превеликим удовольствием надрать противнику задницу.
Ми-8МТ не был похож на ту скорлупку, на которой он учился пилотировать, но на подобной машине, правда, более старой и легкой, Михаил когда-то летал в Африке. Тяжелый «Хайнд» никогда бы не смог спасти их в такой ситуации – «Ми», на пределе возможностей, но мог!
Вертолет взмыл над оседающими развалинами, прикрывшими его от смертельного удара – темная туша в вихрях кирпичной пыли. Рука Сергеева лежала на пусковой кнопке, но противника не было.
Ярко пылала сбитая машина, валились в реку две полувековые сосны. Покрытые белым инеем берега оттеняли черную ленту реки. Стрелять было не в кого.
– Неплохо, дружище! – голос был громкий, звучал отчетливо. Сергеев даже вздрогнул в первый момент. – Хочешь, угадаю, где воевал?
Спокойный такой голос, настолько спокойный, что Михаилу стало неуютно.
– Вряд ли, браток! – он постарался, чтобы его голос прозвучал так же уверенно. – Попробовать можешь, но угадать – тут уж прости!
– Чего уж там, прощаю! Лет тебе сколько?
– Мне? Сорок семь.
– А, почти погодки, значит? Анголу ты не застал. Сомали? Ливан?
– Я же говорю, не угадаешь.
– Ладно, коллега, ладно. Не хочешь говорить – не надо. Просто хотел узнать, с кем буду танго танцевать. Ну, дело твое – вечерком помяну безымян-ного.
– Что-то ты рано меня поминать начал. Не изловивши.
Собеседник рассмеялся негромко.
– Чего уж там, изловлю. Не боись, не впервой.
Сергеев держал машину в десятке метров над водой – от напора воздуха гладь реки разбегалась рябью. Противник был где-то впереди. Или справа. Или слева. Даже сзади. Он мог быть где угодно – взмыть и рухнуть камнем в любую из сторон, чтобы исчезнуть из виду.
– Что же ты прячешься, браток? – спросил Сергеев.
– У Андрюхи спроси, видишь – догорает.
– А ты, значит, Григорий?
– Точно, ушастый! А ты кто?
– А я – Михаил!
– Выпил бы я с тобой, Миша, за знакомство, да обстоятельства мешают!
– А я бы с тобой пить не стал...Что ж ты, коллега, на людей охотишься? Нужда заела? Работы в Москве нет?
– В Москве она, наверное, есть, да я не с Москвы. А что на людей охочусь – так я всю жизнь только это и делаю. На то и учили.
Сергеев осторожно двинул вертолет вперед, над водой, между деревьями, словно крался на цыпочках по коридору, если такое сравнение было уместно для двенадцатитонной машины, от низкого басового звука винтов которой с деревьев сыпались мелкие засохшие ветки.
– На борту пассажиры есть?
– Да, есть тут несколько. Обосрамшись! А что, дашь высадить? Для них-то все – пи...ц сафари! Но впечатлений – на всю жизнь! Отпустишь?
– Заказчиков-то? Нет, скорее, тебя бы отпустил!
– Так я бы не ушел, – сказал Григорий. – Они мне тут бабки предлагают чумовые, чтобы я тебя уговорил их отпустить. Отпусти их, а я вернусь. Это, как бы сказать, дело принципа.
– Хорошо что про офицерскую честь не сказал!
– А честь тут при чем? Честь с хлебом не кушают.
– Эт точно! – отозвался Михаил. – Ее не кушают, ее берегут.
– Не повезло тебе, Миш, – сказал Григорий насмешливо. – Если бы ты меня первого завалил, то уже б праздновал победу без помех. Не стал бы Андрей с тобой связываться, удрал бы – зуб даю. А так... Только один останется. У тебя пассажиры есть?
– А как же! Есть, и им памперсы менять не надо.
– Значит, обмен не состоится! Ну и отлично! Потанцуем?
Слушаясь своей интуиции, которая не раз и не два выручала его в самые тяжелые моменты, Сергеев добавил газу, посылая машину вперед, над самой водой, как камень, выпущенный из пращи.
Вертолет противника взмыл над руслом справа и чуть сзади, наклонив к земле тупое рыло и поливая то место, на котором только что была «вертушка» Сергеева, огнем из пушки и пулеметов.
Вправо, вверх и в боковое скольжение – Михаил лихорадочно крутил головой, стараясь прицелиться. Но противник явно был опытен и хитер – вертолет Григория тоже пошел по кругу.
Вправо, влево, на месте. Влево. Очередь. Вверх и влево. Вниз и влево. Так двигаются петухи во время петушиного боя – кружатся по площадке, подпрыгивая и хлопая крыльями, оценивая противника перед тем, как стремглав броситься на него.
– Хорошо танцуешь, коллега. Учили, видать, – сказал Григорий. – Только ты не пилот.
Они опять перестроились в воздухе. Высота росла, лес внизу уже выглядел зеленым ковром, заляпанным кусками грязи.
– Если бы я сразу понял, что ты не пилот, я б тебя давно завалил.
– Чего ж не завалил до сих пор?
– Да, бздел я, Миша! – пояснил Григорий серьезно. – Х...й тебя знает, кто ты такой! Держишься уверенно. Ты христианин?
– Крестили в детстве.
– Тогда молись!
Сергеев не сразу понял замысел противника. Вертолет Григория начал одновременно двигаться в трех плоскостях – вперед, вверх, еще больше набирая высоту, вправо – и одновременно разворачиваться вокруг горизонтальной оси, направляя оружие вниз, в сторону вертушки Михаила.
Путаясь в сторонах света, Сергеев попытался «отзеркалить» прием, но в результате просто взмыл вверх, разворачиваясь вокруг своей оси. А вражеская машина внезапно пошла вниз и влево, под него, нос задрался, и в борт сергеевской «вертушки», прошивая его, ударила очередь.
И тут из открытого фюзеляжа, за спиной Михаила, зычно и убедительно застрочил ПКТ. И что особо порадовало, то ли Молчун, то ли Матвей целился точно! Минимум с десяток тяжелых бронебойных пуль хлестнуло по вертолету противника. Красивый и манерный полет прервался – Григорий рванул в сторону, как облитый водой кот. Его вертолет влетел в мертвую для пулеметов и пушек зону – почти под шасси «вертушки» Сергеева, и Михаил, не задумываясь, бросил свой «Ми» вертикально вниз.
Разница высот была не более 40 метров. Сергеев падал на вертолет врага, как коршун на сурка, – со стороны неубираемое мощное шасси казалось когтистыми лапами, готовыми вцепиться в жертву. На секунду-другую, не более, он выпал из поля зрения противника, находясь строго над ним – и этого времени хватило.
От удара об металлические стойки, винты вражеского «Ми» разлетелись, как стеклянные, при этом срубив напрочь колеса и ракетные пилоны с сергеевской машины. Звук был ужасен, казалось, что вертолеты развалятся в воздухе. Обе «вертушки» рухнули вниз, к земле, но «вертушка» Григория шла камнем, а Сергеев, потянув рукоять на себя, добавил тяги так, что турбины завизжали на предельных оборотах, и затормозил падение.
