Александр Зорич - Очень мужская работа

— Прошу прощения, — тотчас сказал Владислав. — Я продолжаю. Я не намерен использовать вашу любовь к тёте Ире для уговоров. Мне надо в Зону. Вы один из лучших ведущих. Знаменитость. «Маршал». Сколько стоят ваши услуги, Владимир Сергеевич?

— Вы говорите «я, мне, меня», — сказал Комбат. — Вы что, хотите выйти один? Да, спасибо за сигареты, Владислава…

— Мне было нетрудно.

— Да, разумеется. Один.

— Я сопровождаю брата, потому что лучше ориентируюсь в повседневности, — пояснила Владислава.

— То есть? — удивился Комбат.

— Соприкосновения с грубой реальностью жизни ранят его. Перед продавцом сигарет его душа беззащитна. Ваш дикий городок такой дикий городок.

Это было нечто. Комбат аж про тётю Иру позабыл на минуту. Ну и вечерок, ну и клиенты. Парень, конечно, худенький и чистенький, но отнюдь не мягкий. Нет, не мягкий. Мягко стелет — это да. Но под периной — шарики для подшипников. Россыпями. Или Комбату чутьё изменяет? Суета в том зале какая-то.

Комбат сообразил, что суета началась уже пару минут как.

— Влада, не стоит так-то уж, — произнёс Владислав. — У Владимира Сергеевича может сложиться неверное впечатление обо мне. Да и о тебе тоже.

— Нет, не сложится, Влад. К сожалению.

— Что ты имеешь в виду?

— А вот смотри.

Отчётливо взвизгнули женщины, в зале зажёгся верхний свет. Суета приобретала характер, очертания, и — приближалась. С серебряным звоном разлетелись висюльки в арке. Очертания суеты выяснились окончательно, когда сталкер Кость, с совершенно перекошенной, разбитой в кровь мордой, ввалился в зал. Он зажимал один глаз рукой и пытался что-то кричать. Крик не выходил из него: сталкер Кость никак не мог перевести дыхание.

— А, — сказал Владислав понимающе.

— Он хлопнул меня по заднице, — объяснила Влада.

Владислав сокрушённо покачал головой.

— Всё к лучшему, сестра? — спросил он.

— Как обычно, — ответила она. — Всё очень скучно. Выбешивает не грубость, а одинаковость грубости. И реакция на твою реакцию. Помнишь, Влад, «Неукротимую планету»?

— Сейчас разберёмся, — сказал Комбат, в принципе, обрадованный переменой блюд. Странные клиенты — к ним надо привыкнуть. Иначе решение невозможно будет принять. Отмахнуться от них нельзя — мощная рекомендация, но и выходить в Зону со странным… дитём Зоны? Могли встал перед Комбатом как живой, как будто не прошло пять лет… Удовольствие очень специфическое — общение с ребёнком Зоны. Небанальное… Фантастика вообще… учли они время и на его, Комбата, шок, что ли?

— Сейчас разберёмся, — повторил Комбат, отодвигая коммуникатор, ридер и сигареты к стене. Письмо спрятал в карман. Он не торопился. Напряг воображение. Время подчинялось сразу и — привычно.

— Нет, Владимир Сергеевич, не вмешивайтесь, — произнёс Владислав.

— Вы за моим столом.

— Благодарим вас, но всё к лучшему. Не вмешивайтесь.

Кость надвинулся.

Двигался он, между прочим, с трудом. То ли ноги его не держали, то ли сориентироваться не мог. Вообще-то, Кость был малопьющий сталкер. Что-то у него там было с печенью, он даже вроде собирался её менять. Вроде бы ему её уже выращивали в Канаде. Ну то есть давно бы уже вырастили, но что-то не получилось с первого раза. А деньги — тьфу… Впрочем, на его воспитании болезнь, если она и была, не отражалась никак. Он был гиперактивный бабник. Не подлец, нет, не хамло, но его руки и сердце не знали покоя, равно как и остальная его половая аппаратура, включая язык.

С тылу огорчённого Костя подпирала целая толпа зевак и свидетелей обвинения.

— Ты! — взревел Кость, надвинувшись вплотную. — Ты, овца! Ты за что меня так ударила?!

Он был вне себя, очень далеко вне себя. Далее начался театр комедии и драмы в 3D.

— Он уязвлён в самое сердце, — сказала Влада Владу. — Мы были так грубы.

— Вероятно, мы были неоправданно грубы, — сказал Влад Владе. — Потерпевший так груб поэтому. Он груб в свою очередь.

Здесь Кость сообразил, что обидчик внезапно для него, Костя, удвоился. Кость осёкся и застыл с кулаками над головой.

— Возможно. Что же мы должны делать, как ты думаешь? — спросила Влада Влада.

— Не должны ли мы выйти за него замуж? — спросил Влад Владу.

— Должны ли мы получить благословение? — спросила Влада Влада.

— Что точно сделать следует, это узнать, согласен ли жених, — сказал Влад. — Вдруг у него имеются смягчающие обстоятельства?

Они перебрасывались репликами, как воздушный шарик друг другу перещёлкивали, выговаривая слова чётко и громко. И необычайно оскорбительно. А голоса у них были одинаковые совершенно. Если бы Комбат не знал, кто Влад, а кто — Влада… Отработанная комбинация, безусловно. Комбат откинулся на спинку стула. Опять как в кино. Будет даже обидно, если это только кино.

Впрочем, кино бывает и смешным.

Сталкер Кость, между тем, уже сообразил, что имеют место хамские близнецы и что карать возомнивших о себе туристских близнецов следует обоих, карать жестоко. Но нужно как-то обставить кару, как-то обосновать её, чтобы не на эмоциях, а легитимно. Всё-таки тёлки. Или не тёлки? Или тёлки? Невероятное мучение отразилось на видимой части лица сталкера Костя, невероятное.

Комбат никогда бы не поверил, что Костя можно так подвесить за ситуацию к потолку. Кость был отличный ходила, работал сначала от Гения, потом с Гением не поделился, выставил тему на общество, разошлись с Гением краями, отошёл было к Вобенаке, но и раза от Вобенаки в Зону не вышел, тёмная история; перегруппировавшись и подкупив снаряги, работал в одного: и думал быстро, и глаз у него был — алмаз, и сам по себе он был довольно цельным парнем. Если бы не отвязанный язык и не склонность доставать окружающих для собственного удовольствия, цены бы ему не было. А тут он потерялся. Чтобы не в Зоне с таким качеством графики двоилось в глазах — чересчур это, господа хорошие.

Комбат ощутил даже некоторую солидарность с Костем. По меньшей мере он его понимал. В отличие от зрителей. Те — не понимали. Им было не видно лиц Влады и Влада. Кость немилосердно медлил и резинил, как считали зрители. Шум и нетерпение в их рядах нарастали.