— Пьют! — умилилась девка и пустила слюну.
Рудольф остался доволен своим приобретением, отвел ее в хлев и запер.
* * *
— Яйца свежие! Господин, свежие яйца, десяток — эс-грамм, только из-под курочки! Нет серебра — отдам за порох! Сторгуемся, господин барон, не проходите мимо!
— Сало свежее, сало соленое! Только что хрюкало! Подходим, пробуем, за погляд денег не берут!
— Цыплята от курей-несушек! Цыплята от курей-несушек!
— Грибы сушеные: для себя — беленькие, для бабы — серенькие, для тещи — бледные, с юга привез!
— Ткани всякие, посмотрите, господин барон, какой отрез, красавице обновку сошьете!
Леон шел впереди, вел на веревке Сандру. Сандра вертела головой, вздрагивала от окриков. Вадим с Ходоком топали следом. Ходок лыбился. Вадим старался сохранить вид независимый и презрительный. Яйца, сало, цыплята и ткани Леона не заинтересовали, грибы — тем более. Он, не останавливаясь, миновал прилавки со свежей зеленью, с овощами, телеги, с которых бородатые мужики вели оптовую торговлю, охраняемые лавочки с оружием, украшениями и прочими «довоенными» редкостями. Над мясными рядами кружились жирные мухи, сновали туда-сюда собаки, и Вадим очень быстро потерялся в лабиринте торговых улочек. Гомон, драки, склоки. Торговки наваливаются грудями на прилавки, зазывают:
— Молоко! Кому молока!
— Слушай, Леон, — пробормотал Ходок, — давай пожрать купим? В брюхе бурлит!
— Бурлит — ищи сортир. Тебе вообще голодовка полезна. Да и не на что покупать.
— Чтобы купить что-то ненужное, надо продать что-то ненужное! — поддержал Вадим.
Сандра обернулась и наградила его ненавидящим взглядом.
Рынок был огромный. Вход — треть эс-грамма, территория огорожена, на воротах — суровые вооруженные дяди, обыскивают посетителей, телеги торговцев. Леон достал заначенную серебряную проволочку, охранник отрезал кусочек, взвесил… Вопросов задавать не стал, если бароны будут что-то продавать — администрации и так налог пойдет, да и в кабаке бароны сделку любят отметить. А покупать — пусть покупают…
Живот бурчал не только у Ходока. Есть хотели все. Умей он воровать, Вадим стянул бы лепешку у толстухи в ярком платье, заливавшейся на всю округу:
— Лепешки сладкие на меду, лепешки с луком, сыром, со сметаной! Дешевле не найдешь, голодным не уйдешь!
Они шли к дальнему от входа концу рынка. Там, у забора, мычали, бекали, мекали, кукарекали. Свернули в проход — и оказались у вольеров с живностью, птичьих клеток, бочек рыбы. Воняло хлевом, атаковали оводы и слепни, Вадима тут же укусили под лопатку. Сандра как взбесилась — размахивала руками, отгоняла кровососов, плевалась в них. Леон тянул ее дальше… К загонам с людьми.
Рабы стояли и сидели на корточках и на земле. Безволосая баба с заячьей губой кормила младенца отвислой грудью. Три скучающих бородача обозревали «витрину».
— Кто здесь главный? — спросил Леон.
Один обернулся. Квадратный, кряжистый мужик, спелая слива носа, глаза голубого стекла.
— А че?
— Продать хочу, — он дернул за веревку, и Сандра, отставшая было, встала бок о бок с Леоном, — вот, девка. Хороша, но дура дурой.
— Сифозная небось… — Бородач отвернулся.
— Чистая! Считай, непользованная!
— Сам покупателя ищи, барон. Я с вашим племенем дел не имею, — и сплюнул на землю.
Его товарищи закивали.
Леон побледнел. Ходок загоготал. Ему ответили гуси…
— А где его искать, покупателя? — встрял Вадим.
— Где хошь. Я баронам не помогаю.
Леон развернулся и пошел обратно, волоча за собой Сандру. Вадим и Ходок шли по бокам, молча сочувствовали.
— Проблемы, господин барон? — Дядька выбирал гуся. Или утку. Или курицу. — Чей-то вы туда-сюда снуете, затерялись?
— Тебе девка не нужна?
Пейзанин сделал стойку: подобрался, подался вперед, уставился на Сандру. «Девка» показала ему язык. Земельник покраснел. Средних лет, сухенький, с редкой пегой бороденкой дядя. Замызганная кепка, камуфляж, латаные-перелатаные сапоги.
— Ну-ка, ну-кась… Меня Рудольф зовут, господин барон… Что, Сивый послал? Он с придурью, ты не обижайся… А девка-то хороша!
— Жалко, дура, — пожал плечами Леон. — А так — вполне. Хозяина знает, кулака боится.
Сандра почесала грудь. Правую.
— А че умеет?
— Чему научишь. За скотиной ходить научишь — будет пасти… кого вы там пасете… свиней.
— Не, кто ж дуре скотину доверит! Это ты сказанул… А это, — Рудольф подмигнул, — умеет?
— Всем бы так уметь, — с каменной мордой ответил Леон.
Ходок отошел в сторону — прохрюкаться.
Рудольф потер сухенькие ладони, забегал вокруг Сандры. Волосы потрогал. По заднице шлепнул.
— Сифозная?
— Дался вам всем тот сифак… Чистая. Сам бы трахал, но ведь ду-ура! Надоела, сил нет.
— А что хочешь за нее?
Леон изобразил глубокую задумчивость. Ясно было, что сейчас Рудольф начнет торговаться, какую цену ни назови, по морде видно. А ломанешь цену — вообще откажется. Он за птицей пришел, не за девкой.
— Ну… Двадцать эс-граммов.
— А че так мало? — насторожился Рудольф. — Небось сифозная? Или брюхатая? Или лучевая, а?
— Сказал: чистая. Надоела. Не обратно же ее тащить…
Жадность боролась с осторожностью. Рудольф еще раз осмотрел Сандру.
— Нет у меня серебра… Едой возьмешь?
В животе у Вадима заурчало. Ходок облизнулся.
— Что, ни грамма?
— Грамм пять наскребу…
— Пять эс-грамм и пойдем, посмотрим, что у тебя за еда есть, — припечатал Леон.
Рудольф расплылся в довольной улыбке.
* * *
— Земельники… — Леон взял кружку с пивом обеими руками и надолго присосался. — Тупые твари… А жадные!
Ходок энергично закивал, не отвлекаясь. Он жрал пирог с «дичью». Вадим тоже налегал на еду, особо не обращая внимания на разглагольствования Леона. Пусть себе пар выпустит. Надул их дядя. За красивую девку — пять граммов, это же как за десяток яиц! Правда, у него забрали три крепких мешка, набили всякой снедью. Голод пересилил брезгливость, Вадим готов был хоть вяленую крысу заточить, но Рудик метнулся кабанчиком, выменял быстро солонины, сухарей, сушеных фруктов, от себя меду банку дал и головку сыра, махорки сверток. Леон с покупателем разговорился: из какой деревни, чем занимается, что за хозяйство… Мол, неохота девку в неизвестные руки отдавать.
Еду забрали и отправились в кабак. Праздновать сделку.
А Сандру Рудик увел.
Леон отставил кружку и принялся за кролика. Дорого в кабаке… Но зато кормят вкусно, пиво свежее, люди приличные. По сравнению с «Тоской зеленой» — ресторан! Девки аппетитные, пахнет хлебом, пол посыпан опилками, мебель — из досок. И навес есть, чтобы гости дымом и чадом не дышали, а кушали летом на свежем воздухе.
