Вампир тихо зашипел. Переступил с ноги на ногу, сдерживая волнение. Он был голоден. Он хотел отомстить. Он жаждал крови.
И не сдержался.
Тихий шорох вспорол тишину – словно кто-то бросил через всю комнату моток тряпья. И только тогда Кобылин повернулся.
Он сделал это так же, как тогда, с пистолетами, даже еще быстрее. Поворачиваясь, он чуть присел и вскинул черенок совковой лопаты, что раньше прижимал к груди. Деревяшка, лишенная железного навершия, вскинулась, обращаясь в грубо заточенное копье. Кобылин присел еще ниже и даже успел упереть тупой конец своего орудия в пол – как копейщик, встречающий атаку кавалерии.
Упырь с налету насадился животом на кол, сдавленно вскрикнул и взмахнул руками, едва не зацепив охотника. А потом – завыл.
Мальчишеский рот распахнулся шире пасти волка. Острые клыки блестели в лунном свете, как две иглы, а гладкая кожа клочьями слезала со щек, выпуская наружу что-то серое, бесформенное…
Кобылин закричал в полный голос и рывком выпрямил ноги, поднимая в воздух упыря, насажанного на деревянный кол. Тот бился в воздухе, дрыгая внезапно удлинившимися конечностями, как насекомое на гигантской булавке. Одежда на мальчишеском теле расползалась по швам, руки, ставшие длиннее, хватали воздух, пытаясь дотянуться до обидчика. Но охотник не дал упырю такого шанса – Кобылин сделал шаг, другой, а потом побежал, неся перед собой упыря, как рыцарь, нанизавший на копье строптивого смерда.
Разбег оказался коротким – через мгновенье упырь хлопнулся спиной о стену, и деревянный кол глухо чмокнул, продираясь сквозь вампирские внутренности. Он прошел насквозь, сухо ткнулся в бетон, и упырь снова завыл. Из распоротого живота плеснула бурая жижа, залив руки и грудь Кобылина, но охотник все еще прижимал упыря к стене – его сильное, но по-подростковому легкое тело несложно было удержать на весу. Упырь рванулся вперед, еще плотнее насаживаясь на кол – чтобы хоть немножко приблизиться к охотнику, достать его рукой с тонкими когтями, вцепиться в глотку…
Кобылин отступил на шаг и шваркнул упыря на пол. Потом снова побежал – везя вампира по полу перед собой, как юнга, драящий палубу огромной шваброй. Упырь отчаянно орал, оставляя на шершавом бетоне клочья куртки и шкуры. Кобылин прибавил шагу и с разбегу загнал упыря в дыру на полу – как бильярдный шар в лузу. Пропихнув вампира вниз своим импровизированным кием, Кобылин пинком опрокинул в дыру корыто с засохшим бетоном, что загодя поставил на краю. Прислушался.
Снизу раздался тупой удар, потом мокрый шлепок и – глухой затихающий вой, больше похожий на стон.
Кобылин заглянул в дыру и покачал головой.
– Кровь – это плоть, – сказал он, хватая воздух широко раскрытым ртом. – Сквозь стены ты так и не научился ходить, упырь. И летать не умеешь. И в мышку превращаться. Жрешь плоть, значит, сам из плоти, гипнотизер хренов.
Он сплюнул в дыру и отошел в сторону. Руки и ноги тряслись, колени подгибались. Кобылин точно знал, что растянул обе руки и спину, и это еще аукнется ему в ближайшие дни. Но еще никогда в жизни он так не радовался растяжению.
У бумажных мешков с цементом он подобрал железное навершие и насадил его на кол, превратив грозное оружие в мирную совковую лопату. Потом ухватил один из мешков и потащил волоком к дыре. Рядом с ней примостился обрывок куртки упыря – целый подол с карманом. Кобылин ткнул в него лопатой и выскочивший из кармана мобильник запрыгал по цементу. Алексей мгновенно бросил мешок и подхватил телефон. Чужой. Жаль.
Из дыры снова донесся вой. Тихий, но такой злобный, что кровь стыла в жилах. Кобылин быстро сунул телефон в карман, деловито уперся в мешок двумя руками и спихнул его в дыру. Вой оборвался.
Кобылин заглянул в дыру, одобрительно покачал головой. Бросил лопату, потом присел на край, примерился и спрыгнул вниз сам.
Сверху зрелище выглядело не так отвратительно – это Алексей понял, едва распрямился и взглянул на раздавленного упыря. Ноги подгибались, пытаясь сложиться перочинным ножом, и Кобылин оперся на верную лопату, как на костыль. В животе завозился слизкий ком, но Кобылин не обратил на него внимания – за последние сутки он слишком устал, чтобы испытывать омерзение или тошноту.
Тело упыря полностью скрылось под огромным корытом. Наружу торчали только изуродованная голова и правая рука – невозможно длинная для человека. Корыто не доставало до пола, хоть и основательно расплющило вампира. Из широкой щели между корытом и полом медленно сочилась бурая жижа. Упырь походил на таракана, прихлопнутого тапкой. И он был все еще жив.
Почуяв приближение охотника, вампир завертел уродливой головой, выглядевшей так, словно ее чуть оплавили в печке. Лицо мальчика съехало набок и из-под него выглядывала черная морда с пылающими алым огнем глазами. Вместо светлой челки красовалась серая плешь, покрытая жесткой шерстью. Глаза, круглые, как две черные виноградины с багровым отблеском, остановились, прожигая охотника ненавидящим взглядом. Исковерканный рот, ставший похожим на жвала огромного насекомого, сочился жижей.
– Ну что, – сказал Кобылин, оглядев поверженного упыря. – Плакать не будем?
Вампир выпучил глаза и задвигал челюстями, разбрызгивая жижу. Кобылин на всякий случай отступил на шаг и отвел глаза – ему не хотелось проверять на себе легенду о гипнотическом взгляде вампиров.
Усталость пригибала к полу. Жутко болела спина. Кобылин осторожно опустился на пол, сел боком к упырю, чтобы не терять его из виду, и положил лопату на пол. Стало немного легче. С трудом подняв ноющую руку, Алексей завозился, пытаясь выудить из кармана мобильник. Это ему удалось только с третьей попытки. Охотник нажал кнопку, аппарат проснулся и призывно засветил экраном. Работает. Можно звонить. Кобылин осторожно коснулся большим пальцем кнопки и задумался.
Рядом шуршал вампир. Царапался, как застрявшая под ванной мышь. Но Алексей не обращал на него внимания – внезапно он с ужасом осознал, что не помнит телефонного номера Бороды. И вообще – ни одного номера не помнит. У него не было знакомых, кому бы он мог позвонить. На секунду ему представилось, как он умирает от жажды рядом с полудохлым упырем в запертой квартире. Потом он вспомнил, что в квартире наверху осталась открытой дверь – упырь и не подумал закрыть ее за собой. Кобылин обмяк от облегчения и шумно вздохнул. Потом посмотрел на малярные козлы, стоявшие под дырой в потолке, и снова задумался. Сил не было, даже чтобы встать. Чтобы забраться наверх, нужно было отдохнуть.
Кобылин глянул на притихшего упыря. Нет. Его нельзя оставлять тут. Даже если сейчас удастся выбраться из квартиры… Что потом? Упырь может восстановиться и снова выйти на охоту. Бегство – это не выход. Проблему с упырем нужно решить прямо сейчас – раз и навсегда. И если он не может связаться с отделом, то придется работать одному. Как и положено настоящему вольному охотнику.
