Слизь под ногами мелко задрожала, заставляя губы растянуться в безумном оскале, а страх и напряжение — переродиться в ярость, обжигающей волной пробежавшую по венам.
— Тебе ведь знакомо это чувство, Гарм? — прошипел я, дублируя свою речь в пси-поле. — Ты уже ощущал это присутствие. Скажи — тебе понравилось?
Слизь задрожала сильнее.
Я поднес сверкающее сиреневое лезвие к глазам, любуясь ровным светом единственного напоминания об утерянной родине.
— Обладатели точно такого же присутствия рубили тебя такими же клинками. Молнии заставляли корчится в судорогах, телекинез дробил в тисках кости, плазма — сжигала в огне… Каково это — сгорать заживо, Гарм?
Вспыхнувший прямо под ногами огонек чужого разума заставил меня бросить свое тело вверх, спасаясь от просвистевших в воздухе когтей. Мгновение — и тяжелые ботинки доспеха превращают череп не успевшей полностью вылезти твари в мелкое крошево.
Эфир мгновенно заполнили слившиеся воедино проклятья и приказы, воздух — сухие хлопки выстрелов, стрекот и визг тварей, пси-поле — обжигающая ненависть Гарма, забивавшая все остальные сигналы. Клянусь, я слышал в этом безмолвной ярости обещание скорой и весьма мучительной смерти.
— Командирам всех отделений, — вроде бы негромкий голос Джима мгновенно перекрыл ор, установившийся в эфире. — Отступайте к стене. Повторяю — отступайте к стене.
Отступление я помню исключительно кусками. Зерги, казалось, были повсюду: разбрасывая вокруг себя куски слизи, появлялись прямо под ногами; выскакивали из провалов дверей казарм; прыгали с крыш… а за спиной нарастал безумный вой хищной стаи, предвкушающей охоту и свежую плоть затравленной добычи.
…Едва успеваю включить поле, заставляя комок зеленоватой субстанции бессильно растечься по мерцающей поверхности щита. Мгновение-вечность назад точно такой же комок превратил прочную сталь доспеха одного из моих бойцов в вязкую раскаленную жижу, заставив зайтись в истошном крике от вздувшейся пузырями кожи. Ярко-алый трассер наведения упирается в центр широкой башки массивной змееподобной твари с серповидными клинками вместо кистей. Хлопки выстрелов тонут в окружающей меня вакханалии безумия, но дыра в черепе твари доказывает, что патроны у меня еще остались.
…Не глядя, отмахиваюсь мечом от прыгнувшего с крыши зерга. Мне не надо смотреть, чтобы видеть — я и не думал загонять Дар обратно в клетку своей воли, разбрасывая телекинетические удары направо и налево, едва ли не чаще, чем стрелял из винтовки. Знаю, в псионном поле я сейчас полыхаю, как ядерный гриб, словно магнитом притягивая к себе все новых и новых зергов, но…
— Я все еще жив, Гарм, — прошипел я, выплавляя эти слова в окружающем пространстве.
…Я пропустил момент, когда бойцы моего потрепанного взвода слились с другими, беспорядочно отступающими к такой желанной сейчас стене. До нее — сотня метров, в любой другой момент — смешное расстояние, две минуты неспешного шага, но сейчас они бесконечно далеки, кажется, будто даже до звезды — ближе.
…Бойца с намалеванной на наплечнике грудастой топ-моделью с отвратительным скрежетом раздирает на мелкие кусочки волна зергов. Солдат с разбитым забралом и окровавленным лицом выпускает длинную очередь по рычащему клубку плоти и металла, содрогаясь от попаданий длинных шипов, которыми плюется давешняя змееподобная тварь, но с упорством обреченного продолжает поливать обедненным ураном монстров, убивших его друга.
…Вот, наконец, и стена. Давлю так некстати вспыхнувшую радость глупого подсознания, решившего, что все уже кончилось. Отхожу за спины бойцов, чтобы перезарядить винтовку — выстрелов[17] осталось не так много.
С сухим щелчком выходит из паза дымящаяся батарея массдрайвера. Бережно вынимаю ее и вставляю в специальный разъем на бедре, поставив аккумулятор на зарядку от собственного генератора доспеха. Проверил боезапас — счетчик гласил, что в обойме осталось двадцать два снаряда, а в одном из разъемов доспеха еще осталась одна запасная обойма.
— Взвод «Призрак» у стены, — наконец догадался доложить я.
— Только вас и ждали, «Призрак», — отозвался шериф. — Зажми уши, Саня…
Я тихо зашипел сквозь зубы — позади еще оставалось несколько факелов — солдат, которые бежали к своим, преследуемые по пятам огоньками поменьше, сливающимися в одну сплошную волну. Если дать этой волне добраться до куцего строя пехотинцев у стены — не спасется никто.
Я зажмурился и отключил все сенсоры доспеха за мгновение до того, как Джим активировал разбросанные по пустырю перед стеной мины. Но заглушить Дар так легко у меня не вышло — перед внутренним взором огоньки чужих разумов и живое море зергов просто гасли, — беззвучно и бескровно растворяясь во тьме. Будто и не живые существа превращались в обугленные кучи стали и мяса, а потухали едва тлеющие свечки.
На этот раз мое шипение подозрительно напоминало всхлип.
В чувство меня привел усталый, надтреснутый голос шерифа, впервые с начала боя позволивший себе проявить эмоции:
— Да пребудут их души в свете… Не расслабляйтесь, ребята, ничего еще не кончилось.
Глава 4.5
«Даю тебе слово»
С неприятно ударившим по ушам грохотом неизвестный мне перемазанный кровью ополченец скинул с плеча нижнюю половину своего товарища, которому в минувшей битве повезло меньше. Доспех, верхнюю часть которого оторвала одна из тварей, отвратительно органично смотрелся среди десятков своих собратьев, относительно ровными рядами сложенными вдоль каменной стены. Некоторое время пехотинец молча стоял над этой братской могилой, не отводя взгляда от выворачивающего зрелища, словно пытаясь намертво впечатать его себе в память, а затем развернулся и двинулся искать вторую половину своего мертвого товарища, пустым взглядом серых глаз мазнув по моей замершей в неподвижности фигуре.
Большая часть зергов, гнездившихся на базе, благополучно подорвалась на минном заграждении, сунувшись вслед за беспорядочно отступавшими ополченцами. Оставшиеся не стали переть дуром под пули, а затаились по укромным углам базы, в ожидании, когда мы снова сунемся в распахнутую мышеловку.
И мы, само собой, сунулись. Джим бросил нас в бой, не дожидаясь подкрепления, не дав ни мгновения отдыха — пока в венах было больше адреналина, чем крови, пока глаза застилала ярость, пока единственное, чего мы желали — это уничтожить тех, кто совсем недавно уничтожал нас.
Остатки роты вновь поделились на взводы и, преодолев перепаханное взрывами и усеянное ошметками тел минное поле, принялись прочесывать территорию Бункера, методично расстреливая выживших тварей, остановившись только перед тем Нечто, что ранее было командным центром.
