На хозяйственный этаж я не вошел, а выпал.
Двойной удар, кирпичом и «обезьяньей» лапой, едва не свернул мне шею. В глазах на мгновение сверкнули звезды, пол прыгнул навстречу. Сзади в тот же миг тяжело загрохотали дробовики коммандос.
Упав на опасно хрустнувшее плечо, так и не залеченное еще с прошлого раза, я крутанулся. Перевернулся на спину и оттолкнулся ногами, стараясь прижаться спиной к стене. Одновременно вскинул оружие, инстинктивно нажимая на курок.
По широкому, метров шесть, коридору мчались две твари. Мгновенно преодолевая дистанцию, одновременно отталкиваясь сразу четырьмя конечностями, они заставили сердце провалиться куда-то в неведомую пропасть. Спасли только намертво вгрызшиеся в мозг рефлексы. Видишь врага — стреляй!
КАт загрохотал. Ствол то и дело подбрасывало отдачей, выстрелы рубили по всему коридору, но на такой дистанции и в узком помещении ни одна дробинка не пропала зря.
Первую «обезьяну» отбросило к стене. Веер раскаленного свинца безжалостно изрубил тело, вывернул наизнанку. В брызгах бетонной крошки и фонтанах крови, тварь мгновенно превратилась в бесформенную кашу. Вторая прорвалась чуть дальше, наткнулась на пули, конвульсивно задергалась от ударов свинца. Уже окровавленным фаршем рухнула через мгновение, все еще пытаясь прорываться вперед. Еще раз бухнул дробовик, во вспышке пламени извергнув рой свинцовых пчел, но коридор так же внезапно опустел.
В коридор, картинно кувыркнувшись, вылетел Дэйсон. Мгновенно стал на ноги и вскинул автомат. Через мгновение тот же маневр повторил Джексон, занимая позицию «стрельба с колена».
Я, все еще под впечатлением боя и не в силах хоть что-то произнести, махнул рукой. Мол, все чисто. У самого же кровь кузнечным молотом бухала в ушах, а пальцы намертво вцепились в рукоять КАта.
Американцы, не спеша расслабляться, выпрямились. Взгляды прицеливающиеся, стволы КАтов направлены в глубину узкого коридора, что выводит сразу к штабу Хранителей. Совсем недавно я здесь побывал, нанеся памятный визит.
Я, чувствуя, что от резкой боли в плече кружится голова, а во рту стало солоно от удара о пол, отложил автомат. Уперся обеими руками в пол, неловко поднялся. В суставах что-то болезненно хрустнуло, сухожилия натужно затрещали. Но все же, хоть и пошатываясь, я встал и подхватил автомат. Плакаться будем позже.
— Чтоб тебя… — вдруг потрясенно выдохнул Джексон.
— Иисусе… — в тон ему отозвался Дэйсон.
Я обернулся к американцам и застыл.
Вблизи поверженная «обезьяна» казалась еще огромнее. Черная шерсть покрывает почти все тело, будто целиком состоящее из стальных мышц. Массивная «волчья» челюсть с тремя рядами загнутых вовнутрь клыков. И намертво зажатый кусок арматурного прута в толстой лапе…
— Ты видишь… — начал было Джексон, получив прямое подтверждение своим фантастическим гипотезам о разумности врага.
Американца оборвал слаженный рев доброго десятка глоток. От крика зазвенело в ушах, а мороз пробрал до костей. Это был именно тот крик, что я впервые услышал внизу. Рев дикой твари, что командует атаку.
И тут началось.
Со страшной скоростью, словно гоночные болиды или пушечные снаряды, в коридор ворвалось сразу три «обезьяны». На мгновение прижавшись к полу, твари распластались в длинном прыжке.
КАты дружно рявкнули. Первую же тварь взорвало, разодрало на части, швырнуло на стену. Крупнокалиберная дробь напрочь снесла половину черепа, вырвала лапу из плеча. На стене остались грязно-бурые потеки, серо-желтые кляксы, выбитые свинцом канавки. Вторая тварь взорвалась совсем рядом, обдав волной зловония и веером крови. Свинец безжалостно разодрал тварь почти надвое. А вот третья «обезьяна», уже с оторванной башкой, мощно врезалась в Дэйсона. Американец только охнул, пушечным ядром вылетел в дверь лестничного пролета. Послышался оглушительный грохот.
Я рванулся помочь, но вопль Джексона приморозил к полу.
В узкий коридор, залитый дурно пахнущей кровью и заваленный трупами, ворвались новые твари. Первая из них, не сбрасывая скорости, прижалась всем туловищем к стене, да так и продолжила бег по ней. Словно в дурном сне, я видел каждую мелочь: вздувающиеся стальные мышцы шарами перекатываются под шкурой, брызги бетонной крошки из-под когтей, смерть, что застыла в раскосых желтых глазах.
— Автоматы! — истошно заорал я, забыв про переговорник.
За доли секунды до столкновения автоматы взревели. Первых двух «обезьян» срезало свинцом, третья и четвертая уже рухнули прямо под ноги. Огромные могучие фигуры ломало, рубило на части, корежило. Но все новые и новые твари влетали в коридор.
Автомат затарахтел нескончаемой очередью. Ствол мгновенно накалился, ежесекундно подбрасываемый к потолку. Свинцовый дождь рубит тела, прошивает слабую плоть навылет, успевая вгрызться в новую жертву. Ничего не видя и не соображая, я перехватил КАт ближе к стволу, пытаясь удержать. Одновременно выстрелил из автомата и дробовика. Приклад оружия при двойной отдаче больно ударил в живот, отбросил меня к стене. Воздух из легких вышибло, автомат едва не выпал из рук. В ту же секунду из темноты вынырнула «обезьяна», нанесла сокрушительный удар в голову.
Мир взорвался. Голова, будто на веревочке, мотнулась назад, налетела на стену. Удар сбил меня с ног, на минуту полностью лишив самоконтроля и ориентации. В наушниках кто-то истерично орал, оглушающе громыхал дробовик Джексона. Сверху навалилась тяжелая, отвратительно воняющая окровавленная туша, подрезанная пулями. Придавила могильной плитой.
Я попытался подняться, вытаскивая из-под трупа «обезьяны» автомат. Снова был сбит с ног, но уже Джексоном, которого опрокинуло ударом.
Не выпуская КАт из рук, я мертвой хваткой сжал курок, не заботясь больше о прицеле. Автомат носило из стороны в стороны, грозя вывернуть руку, но из-за Джексона, что кулем обвис на мне, думать о точности не приходилось. Сил хватало только на то, чтобы одной рукой удержать оружие.
Вдруг что-то ярко вспыхнуло, грохотом едва не разодрало барабанные перепонки. В щиток шлема ударило бетонной крошкой, забрызгало кровью. Грохот раздался во второй раз, коридор сильно тряхнуло.
Мир вдруг подернулся дымкой, поплыл, раздвоился. В ушах еще стоял оглушительный грохот, будто я оказался внутри колокола, в который попало старинное ядро. Виски заломило от боли, показалось, что голова сейчас лопнет, будто переспелый арбуз.
Оглушенный, я не сразу сообразил, что наступила тишина. КАт судорожно дрожит в одеревеневших пальцах, по-прежнему давящих на курок. Но выстрелов больше нет, только боек с сухим металлическим стуком бьет вхолостую.
