…Выбравшись из аномальной зоны, Дэвид немедленно занялся восстановлением защитного поля, параллельно обшаривая окружающее пространство как обычным, так и магическим зрением на предмет местонахождения противника. Судя по тому, что он, Дэвид, был все еще жив, а Кантор никак себя не проявлял, отражающие чары какой–то эффект дали, это очевидно, но вот насколько серьезен нанесенный Кантору урон, землянин не представлял. Восстановив защиту, он раскинул вокруг себя паутину, долженствовавшую предупредить его о любых энергетических возмущениях в окружающем пространстве: сюрпризов вроде неожиданного появления хеллаэнца над головой или за спиной, второй раз ему получать совершенно не хотелось.
Уже через две или три секунды паутина предупредила его о приближении врага. Кантор не стал телепортироватъся, он взлетел, по ходу окружая себя новой защитной сферой. Он наконец–таки достал из ножен свой собственный меч. Ярость, бушевавшая в кен Рейзе, требовала выхода, а бой на дальней дистанции никак не мог ее утолить. С самого начала он ожидал сопротивления, но был уверен, что легко победит. Вместо этого его заставили наесться грязи. Ему хотелось порвать смерда собственными руками.
Они столкнулись в воздухе, в двухстах метрах над землей, и клинки, один из которых был черно–багровым, с рубином в рукояти, а другой голубым, с сапфиром, скрестились со звоном и разошлись с отвратительным скрежещущим визгом. Дэвид очень быстро понял, что на преимущество в ближнем бою он рассчитывал совершенно напрасно. Этот тактика сработала в Академии на дуэли: тогда Кантор меча с собой не взял, предпочтя выбрать два других артефакта из тех, что дозволялись правилами. Но это вовсе не значило, что он не умел пользоваться оружием. Напротив, умел, и очень даже неплохо. В Академии он не взял с собой меч, выказывая тем самым презрение к противнику Он не собирался обнажать клинок и сейчас, намереваясь раздавить Дэвида как насекомое, но после того, как его — посредством его же собственного заклинания! — протащили лицом по земле, высокомерное презрение попросту утонуло в затопившей его ярости. Он не потерял голову, нет — но теперь он хотел увидеть лицо Дэвида, когда будет его убивать, заглянуть в его глаза — расширенные от страха, молящие о пощаде, мутящиеся от боли в тот момент, котда его клинок вспорет брюхо «смерду». Но Кантор увидел не страх, а холодную решимость, и это поколебало его собственную уверенность в себе: смерд не должен, не может себя так вести. Раб должен бояться смерти. Но Дэвид не боялся. Он защищался умело, был осторожен и сосредоточен на поединке, страха не было — и это сбивало Кантора с толку.
Они кружились в воздухе, осыпая друг друга градом ударов, расходились и сцеплялись вновь. Через три минуты, так ничего не добившись в нескольких коротких, но яростных стычках, они отдалились на расстояние, которое позволяло применять магию, не опасаясь того, что противник, воспользовавшись заминкой, тут же снесет тебе голову. Кантор уже поостыл, ярость слегка улеглась, кроме того, ему стало ясно, что Дэвида сломать так просто он не сумеет. Физически Дэвид был слабее и не так быстр, но он компенсировал это техникой и опытом, кроме того, он защищал свою жизнь и в силу этого дрался намного лучше, чем если бы находился в фехтовальном зале. Дэвид был предельно собран, он не размышлял, способен ли победить, он просто делал все, что мог, для этого. Кантор же растерял немалую часть собственной уверенности. Происходило что–то неправильное. Он должен был победить. Он знал это. Но…
Вытянув клинок в направлении противника, левую руку Кантор отвел назад. Пространство вокруг хеллаэнца стало темнее, перед раскрытой ладонью возникла черная сфера, как будто всасывавшая в себя дымные нити темноты, появлявшиеся из ниоткуда. Кольцо показало Дэвиду общий рисунок заклинания, а то, что Кантор накачивает в свою конструкцию силу, землянин видел и без помощи артефакта. Кантор не медлил — между моментом, когда он начал собирать силу и моментом, когда метнул заклинание, разворачивающееся в ревущий всепожирающий водоворот Тьмы, прошла одна, от силы — две секунды, но Дэвид благодаря кольцу за это время успел оценить угрозу, продумать ответ и приступить к его воплощению. Он метнулся к Кантору — но не через центр заклятья, где концентрация Тьмы была наиболее высокой, а по дуге, пробив одну из «стенок» черного вихря. Заклятье, которое он наложил на себя, — звучало, как «Живое Существо Перемещается как Молния в Защитной Оболочке, Отражающей Окружающие ее Разрушительные Силы» — развалилось, но зато его второе охранное поле осталось практически незадетым, а на большее Дэвид и не рассчитывал. Увидев, что он вырвался из вихря, оставшись, что называется, «при своих», Кантор шагнул на волшебную дорогу, но к такому повороту Дэвид уже был готов и немедленно активировал еще одну из своих подвесок, на скорую руку дополнив ее заклинанием, придававшем подвеске способность преследовать свою цель и на колдовских путях. Он не ждал, каким будет эффект — рванул сразу следом. Кантор отбился, также использовав одно из припасенных заклинаний, но выпал в обычное пространство практически сразу, и здесь Дэвид наконец его достал.
Клинок Гьерта, раскаляясь и вибрируя, погрузился в защитное поле кен Рейза. Перед тем, как ударить, Дэвид увеличил собственную силу коротким заклинанием Приращения — в противном случае он вряд ли бы сумел пробить защиту. Он едва не сломал меч, но все–таки достиг цели — внешняя оболочка, окружавшая Кантора, иссякла, а его амулет, хотя и пытался противодействовать клинку, защищал своего носителя в большей степени все–таки от магических атак, а не от физических. В первую секунду Кантор не понял, что произошло, — окруженный безумным калейдоскопом бликов и теней (таков был эффект от двух взаимоуничтоживших друг друга подвесок), он вдруг почувствовал холод в правом плече и увидел торчащую из него полосу голубоватой стали. Потом пришла боль, обида, он поднял взгляд — и столкнулся с яростным взглядом Дэвида. На лице землянина читалось злое торжество: я все–таки достал тебя, ублюдок!.. Потом боль взялась за Кантора всерьез — не столько от пробитой кости, сколько от рассеченного колдовским клинком гэемона. Это было ужасно. Он уже пережил однажды такое и не думал, что когда–нибудь испытает вновь — по крайней мере, надеялся, что не испытает. Отливающий синим цветом клинок вышел из его тела и отправился на новый замах; все, что успел сделать Кантор, — это ослабить левитационное заклинание и позволить себе упасть… Меч нарисовал сверкающую дугу прямо перед его лицом.
Дэвид бросился за ускользающим врагом: в отличие от Кантора, он не ослаблял заклинание полета, а, наоборот, увеличил его силу, вот только вектор его Движения был обращен к земле. Вернее — к Кантору. Он догнал кен Рейза почти мгновенно и даже успел еще раз ударить… Преодолевая кровавую муть перед глазами и собственную боль, Кантор задействовал одну из еще остававшихся у него подвесок. Магический пинок отшвырнул Дэвида в небо, внешнее защитное поле развалилось. Пока Дэвид разбирался с заклинанием, Кантор продолжал падать, он пытался замедлить свою скорость, но из–за боли и разорванных связок гэемона не успел сделать это вовремя и врезался–таки в землю. К счастью, левитационное заклинание сохранило часть своей силы, и он не погиб, вот только почувствовал, как хрустнуло что–то в спине и понял, что не способен встать. В небе — он видел это — Дэвид уже почти разделался с Коконом Тьмы и мог добраться до него за считанные секунды. В таком состоянии он не мог продолжать бой — да что там, он и сознание сохранял с трудом — требовалась передышка, и Кантор сделал то, чего делать совсем не собирался: прибег к помощи кольца с Истинным Морионом на своей левой руке… Правую он вообще не чувствовал, и меч выронил еще при падании. Из кольца вытекла струйка дыма и, практически мгновенно набрав густоту и объем, сложилась в ужасающую призрачную фигуру.
