Судорожно выдираясь из беспамятства, Кантор смутно увидел какую–то тень… Мысли становились бессвязными, всплывали из темноты, в которую он погружался, бесформенными мутными комками — он не сразу понял, что видит перед собой врага. А когда понял, его муки удвоились: к телесным страданиями прибавилось осознание своего поражения. Он мечтая бы перегрызть Дэвиду горло зубами, но даже этого не мог. Тело почти не слушалось его, поврежденный гэемон источал адскую, непереносимую боль.
Дэвид вытянул меч в сторону поверженного врага, почти коснувшись острием горла Кантора. Все, что ему сейчас хотелось, просто прирезать кен Рейза. Этот самодовольный хеллаэнский ублюдок не вызывал в нем ничего, кроме ненависти. Он доставал Дэвида в Академии, чуть не убил Идэль, хотел прикончить Дэвида — ни за что, просто для того, чтобы показать свою неимоверную «крутизну» перед всеми. Кантор вел себя как тупое, злобное животное, его чудовищно раздутое эго и скудный умишко никак не могли вместить, что другие люди тоже имеют право на жизнь. Кантор наслаждался, унижая и убивая тех, кто заведомо быть слабее его — испорченный, зажравшийся юнец с неимоверным самомнением. Дэвид победил его, но одного урока, кажется, оказалось мало. Дэвид готов был прирезать его без всякой жалости и высокой поэтики, но… Да, было одно «но». У Кантора имелась семья. Хеллаэнская аристократическая семья, которую в данный момент возглавлял отец Кантора, барон Локбар кен Рейз. За удовольствие от созерцания Канторовой головы, по дуге отлетающей от туловища, Дэвиду пришлось бы заплатить собственной жизнью. Семья Кантора его достанет, в этом можно было не сомневаться. Хотя ему и удалось совершить то, что прежде он полагал невозможным — в честном магическом бою победить представителя хеллаэнской аристократии (пусть молодого и дурного, но все же!) — супергероем Дэвид не был и хорошо понимал, что каким бы ни было его везение, на Локбара кен Рейза его точно не хватит. Ну что ж… Придется оставить младшему кен Говнюку его никчемную жизнь. Такова проза жизни.
Дэвид влил в Кантора немного жизненной силы — ровно столько, чтобы привести в чувство — приставил меч к горлу врага и процедил:
— Слушай меня, ублюдок. Ты меня достал. Увижу тебя еще раз, клянусь Богом, прикончу, и плевать на последствия. Передай отцу, пусть держит тебя на привязи, неумеха!.. Бездарь.
Дэвид бросил меч в ножны, открыл волшебный путь и шагнул на него. Перемещаясь по магическому пространству в направлении особняка Идэль–лигейсан–Саутит–Кион, он ощущал бессильную злобу (очень уж хотелось вернуться и добить Кантора, но увы — нельзя) вперемежку с моральным удовлетворением. Он победил хеллаэнца в магическом бою. Он. Победил. Хеллаэнца.
Дэвид сам еще не до конца верил в то, что это произошло. Но ведь произошло! Ему захотелось написать о том, что он сделал, золотыми буквами на большом листе бумаги и повеешь над дверью. Нет, лучше в спальне, напротив кровати. Каждое утро, просыпаясь и глядя на эту надпись, он обеспечит себе хорошее настроение на весь день. А вечером эта же самая надпись гарантирует ему прекрасные сладкие сны — о том, как он сделается Лордом, обретет Силу и победит ваще всех. «Шутки шутками, — подумал Дэвид, — но надо бы как–нибудь сегодняшнее событие увековечить… Медаль себе выписать, что ли? Как кильбренийский герцог, я, в принципе, имею полное право придумывать и вводить собственные знаки отличия…»
В угловую комнату, расположенную на втором этаже старого дворца, Фольгорм вошел в начале пятого часа. Как только появился в приемной, секретарь поспешно встал, поздоровался и сделал несколько шагов навстречу; далее он проводил принца до дверей кабинета и даже гостеприимно распахнул их. Всю эту суету Фольгорм давно воспринимал как нечто само собой разумеющееся, но не мог не отметить, что на этот раз суеты было чуть больше обычного. Подчиненные Вомфада чуяли, куда дует ветер.
Военный министр сидел за письменным столом. Когда Фольгорм вошел, он откинулся назад в кресле и доброжелательно–ироничным взглядом следил за тем, как посетитель пересекает кабинет. Он не поднялся и не поздоровался, ничего не сказал, и Фольгорм молча расположился в кресле напротив так, как будто это было его законное место. В последнее время они встречались довольно часто, и, хотя обычно предметом обсуждения становились вопросы отнюдь не маловажные, предпочитали неформальный стиль общения. В этом кабинете Фольгорм бывал едва ли не каждый день и чувствовал себя в нем уже почти как дома.
— Будем играть? — спросил Вомфад. Фольгорм задумался на секунду.
— Пожалуй, да.
Вомфад произнес короткое заклинание. Стена слева от него вспухла, в ней появилось отверстие, ведущее в особый подпространственный «карман», в котором, помещенные в силовые пузыри, плавали самые разные вещи. Удобство этого тайника состояло в том, что хранилище, будучи чрезвычайно вместительным, не занимало никакого места. Из отверстия выплыл один из пузырей и опустился на стол между высокорожденными, стена тут же приняла свой обычный вид, пространственная складка перестала быть заметной. Силовой кокон растаял, теперь на столе высилась странная кубическая конструкция, состоявшая из десяти рядов вертикальных и горизонтальных решеток.
Сами решетки были нематериальными, представляя собой устойчивые силовые линии, а вот фигурки, которые ими поддерживались, вещественными были на все сто процентов — красивые изделия из слоновой кости и серебра на одной стороне, и из слоновой кости и черного адамантина — на другой.
— Гвардеец g9к на g9m, — сказал Фольгорм.
— Разведка не дремлет, — Вомфад улыбнулся. — Демон с b5q на d3о.
— Дракон с е10l на e10q.
— На тебе пешку… Гвардеец с е2r на е2q. Что за секрет?
— Скорпионцы, четвертый специальный отряд, перевербовка.
Вомфад задумался. Поднял глаза к потолку, прищурился.
— Ружан–сейр–Йрайн–Кион.
— Не–а, — Фольгорм покачал головой. Это не мой агент.
— А чей же тогда? — удивился военный министр.
— Тебе виднее.
— Мы его не трогали, думали — твой, — Вомфад печально вздохнул. — Ладно, будем выяснять… Бери пешку.
Дракон занял место гвардейца, который отправился в силовую «коробку», крепившуюся сбоку от куба — туда помещали выбывшие фигуры. В «коробке», правда, гвардеец пробыл недолго — уже на следующем ходу Вомфад извлек его и опять установил на поле, на его исходном месте, в квадрате е2r. Наблюдая за этой манипуляцией, Фольгорм вопросительно поднял бровь.
— Еще кто–то из моих?…
Вомфад сделал загадочное лицо и развел руками.
