Такие дела.
Странно, конечно, тут же помыслил я, что мир зиждется на зыбких выкрутасах нашего растревоженного сознания. Но тут уж ничего не попишешь. И не переиграешь. Не нами эти правила придуманы — не нам их и менять.
Хотя на самом деле — кому же, если не нам?
Придя к таким вот запутанным и безрадостным выводам — а вернее, ни к каким так и не придя, — я поерзал обреченно по сиденью и, нащупав положение поудобней, закемарил.
И еле различимый мир окончательно растворился для меня в своей изначальной темноте…
Проснулся я оттого, что перестал ощущать движение.
А когда открыл глаза, увидел через стекло, заляпанное останками ночных мотылей, что машина наша продирается сквозь облака.
В первое мгновение подумал, что — мама родная! — летим, но потом, проморгавшись, сообразил: стоим на какой-то сопке или горе, а низовая хмарь или клочья утреннего тумана стремительно наползают на нас и, подхваченные ветром, проносятся мимо.
Так всё оно и было.
Потом огляделся и обнаружил, что в салоне, кроме меня, никого нет. Тогда я тоже вышел. И сразу обалдел — передние колеса нависали над пропастью. Точнее, выехали они за край высоченного скалистого берега небольшой, но бойкой речушки, которая где-то там, далеко внизу, энергично продиралась по своим делам между огромных валунов.
Серега стоял у машины со своей стороны и, скрестив руки на груди, смотрел на восток, где над рубленой линией поросших хвоей гольцов набухала бледно-розовым полоса рассвета.
— Где мы? — спросил я и зевнул.
— Не знаю, — ответил Серега, — на триста первом свернул, а потом рулил в темноте, куда рулилось. Вдоль этих вот монгольских гор, но с нашей стороны.
— Ясно. А где Гоша?
— Магоша? — переспросил Серега, с неохотой отрываясь от созерцания впечатляющей картины пробуждения диких пространств. — Там где-то… Штормит его.
— Ясно, — понимающе кивнул я. — И что дальше?
Серега не стал объяснять. Подошел к багажнику, на грязной крышке которого всё еще была видна корявая надпись «Помой меня», уперся обеими руками и попросил:
— Помоги. — И я помог.
Впрочем, особо напрягаться не пришлось — законы физики сработали прекрасно. Когда движок перевесил всё остальное, машина клюнула носом и полетела вниз. Перевернулась в воздухе два раза и грохнулась на камни. У меня аж копчик заныл в момент удара. Сильная, надо сказать, штука.
— В кино обычно взрывается, — заметил я, глядя на груду металла, которая несколько секунд назад была трехлетней тачкой со смешным пробегом по России.
— Так бак пустой, — пояснил Серега этакий афронт.
И в этот момент машина взорвалась — мы оба непроизвольно шарахнулись от края.
— А в сервисе сказали, что датчик отрегулировали, — укоризненно покачал Серега головой.
— Ты им, криворуким, больше верь, — усмехнулся я.
Пламя охватило машину и стало выжирать всё самое вкусное.
— Между прочим, сгорает выхлоп с двенадцати вагонов первого сорта, — скалькулировал я навскидку.
Серега скривился:
— Мелочи. Нужно будет — еще заработаем. Или мы не средний класс?
— Средний, — согласился я. — Основа общества. Опора режима. В вышло ему дышло.
— А потом, мы же сейчас на волю, — напомнил мне Серега. — А на хрена нам на воле все эти кандалы?
— Ну если на волю, то да, кандалы на хрен нам там не нужны, — согласился я и с этим.
А после достал свой мобильник и швырнул его вниз, стараясь угодить в пламя. Мол, лети, родной, ко всем чертям вместе со своим разводящим буратинок на бабло тарифным планом.
И сразу почувствовал, как приобрел еще одну степень свободы.
Серега одобрительно хмыкнул и — гулять так гулять! — повторил мой подвиг.
И тут, как раз в тему, нарисовался из кустов с пустым вопросом Гоша:
— Эй, чего вы здесь творите?
И, увидев весь этот остро пахнущий жареной резиной натюрморт в пейзаже, вмиг протрезвел.
— Fuck your mother all to hell! — вырвалось у него. — С ума, что ли, сошли, уроды!
— Не поминай маму всуе, — спокойно посоветовал ему Серега.
— Мне через три часа на само… Где моя борсетка, уроды?
— Там, — показал Серега вниз. — Была…
— Уроды крезанутые! — взвизгнул Гоша. — Там витамины… Drive's license! Паспорт с би… у-у-у!
Он начал носиться по краю обрыва, реально рискуя свалиться вниз.
Я пожал плечами, отошел в сторону, сел на поросший бурым лишайником былинный камень, закурил и стал наблюдать за напряженной беседой своих старинных корешей.
Разыгрывалась сцена, достойная как пера Шекспира, так, пожалуй, и кисти Айвазяна. Гошка был взбешен. Впрочем, это его бешенство было вполне предсказуемым: как сказал однажды Федор наш Михайлович, который Достоевский, ничего и никогда не было для человека невыносимее свободы.
— Успокойся, а! — рявкнул Серега на американского психопата. — Чего дергаешься? Сам в машину сел, никто силой не впихивал.
— Напоили, уроды, я и повелся! — начал, как водится, переводить стрелки Гоша.
— Подожди, я чего-то не понял, так ты свободный человек или как?
— Свободный, свободный! — проорал Гоша, брызгая на грудь Сереге ядовитой слюной. — Свободный, но…
— Вот давай только без гнилых отмазок.
— Суки вы, суки! Мне в четверг уже нужно быть в конторе. Понимаете?
— Всем в четверг нужно быть в конторе.
— Ни черта вы, уроды, не понимаете. У меня работа…
— У всех работа.
— Не-э-эт, ни черта вы всё-таки не понимаете! Там вам… Не здесь вам там! Если меня с этой работы под жопу… Если я очередной платеж… У-у-у, суки! Мне же кредит за дом отдавать нужно! Понимаете вы?!
— Уже не нужно. Отныне ты свободный человек, Магоша. Без всяких «но». Тебе больше не надо бояться завтрашнего дня. И забудь ты наконец про свою кредитную историю. Я подарил тебе волю как осознанную необязательность. Или, если желаешь, необходимую бессознательность. Прими всё это с радостью. И не надо громких слов — я это для тебя бескорыстно сделал. Как говорится, от души.
— У-у-y, су… — схватился Гоша за голову.
— Сейчас спустимся и двинем туда. — Серега подошел к самому краю и показал, куда мы по его плану двинем. — Подыщем там, в долине, местечко укромное, дом себе срубим… Дом, милый дом. И заживем… На вольных хлебах…
И тут я — кстати, неожиданно даже для самого себя — запел из вагантов, дирижируя вытащенной изо рта сигаретой:
— «А-а-а-а вокруг такая тишина, что-о-о вовек не снилась нам. И-и-и за этой тишиной, как за стеной, хва-а-а-тит места нам с тобой…»
И пропев этот вот кусочек саундтрека к нашей истории, сладко так затянулся.
— Ррр-ы-ы! — раненым зверем зарычал американец и рванул на Серегу.
