Он выдернул Куцева из клоаки, спас от ненасытного синдина. Потом, когда с наркотиками было покончено, Мустафа помог устроиться в судоходстве – замолвил словечко нужным людям. Хопкинс-Джани всегда умел наладить контакты, найти в людях то, что заставляло их помогать. А если не получалось воспользоваться природным обаянием, не гнушался напомнить о грешках, что водились за каждым. Безгрешных не бывает – эту истину Мустафа усвоил с юных лет.
Так Виктор попал в элиту мировой торговли – нефтяной бизнес. Сначала рабочим в нефтеналивном терминале родного Амстердама. Очень быстро оказалось, что работать Куцеву интересно и легко. Скоро его назначили мастером. Его работой были довольны.
Мысль о том, что огромные супертанкеры, привозящие в Европу нефть из остатков аравийских месторождений, снабжены реактором, пришла сама собой. Не то чтобы Виктор рассчитывал занять место инженера на судне. Просто вдруг стало жаль потерянной профессии. Он стал интересоваться реакторами, вспоминать то, что, казалось, проходило мимо него в университете.
Знания возвращались на удивление легко. Подпорченный синдином мозг еще не утратил способности к обучению, а острый ум, подаренный Виктору самой природой, уцелел, хоть и тщательно скрывался все эти годы.
На «Хеллеспонт Стар» Куцев попал за несколько месяцев до Катастрофы. Опять благодаря Мустафе. А когда на Станции рвануло, ему повезло еще раз – танкер чинно плыл посреди океана, поэтому пронесшееся цунами, уничтожившее прибрежные поселения на несколько километров в глубину, осталось незамеченным командой «Хеллеспонт Стар». Несмотря на огромную мощь, гигантская волна, растянувшаяся на несколько километров, плавно подняла судно и так же бережно вернула его на положенный уровень мирового океана.
Полгода они были без работы. Прежний мир раздумывал – умереть сразу или немного побороться за существование. Судя по возобновившимся рейсам, остановились на втором варианте. Только теперь каждое плавание было словно последним. Это ощущали все…
Куцев нырнул под прохладные упругие струи. Короткий хлесткий удар по коже – до чего приятна прохлада – и поток иссяк. Воду нужно экономить. Можно дернуть рычаг и получить еще одну порцию благословенной влаги, никто за ним не следит, но количество пресной воды на одного члена экипажа ограничено – придется довольствоваться бассейном с морской водой на палубе до конца плавания. А там жара и солнце. Даже с закрытыми глазами пробирает до самого нутра. Воспоминание о ярком свете заставило непроизвольно потереть воспаленные глаза.
«Была его встреча с Мустафой случайна?» – в который уже раз подумал Куцев. Тогда, в Ланданабаде? Слишком много совпадений. Глупо, конечно, но этот вопрос вновь и вновь всплывал в сознании Виктора. Для чего Мустафе понадобилось устраивать весь этот цирк?
Слишком все просто произошло, слишком гладко. Мустафа расплылся в улыбке и, раскинув руки для объятий, кинулся к нему, как только появился в дверях паба. Будто их встреча была давно назначена, и он ждал увидеть в пабе друга детства. Для чего Куцев приезжал в Ланданабад в тот раз? Он никак не мог вспомнить. Тоже странно. Впрочем, из того периода он много чего не мог вспомнить.
Но легкость, с которой его, облезшего и ставшего почти другим человеком, узнал старый друг, настораживала. Глупо, глупо, глупо! В такие моменты Куцев всегда напоминал себе, что регулярное употребление синдина незамеченным для мозга пройти не могло. Вот откуда эта паранойя, и не стоит позволять ей чувствовать себя в его мозгах как дома.
Куцев стянул с мокрой головы полотенце и понял, что с силой скрежещет зубами. Из зеркала, висевшего напротив, на него смотрел злобный взгляд красных, вытаращенных глаз, рот приоткрыт, будто в оскале, зубы сомкнуты и медленно двигаются. Виктор бросил полотенце и, обхватив голову руками, сел на крышку унитаза.
Кого он обманывает?! Синдин никогда его не отпустит, от этого невозможно вылечиться, нельзя избавиться от зависимости. Можно лишь бороться с собой, всегда, каждый день, каждую минуту. Синдин убивает. Теперь это знают все. Ему повезло, сухого кашля у Куцева никогда не было. Но, если синдин не убил тело, он все равно не оставит в покое душу, то нематериальное нечто навсегда останется в заложниках у наркотика.
Перед плотно закрытыми глазами плясали яркие пятна и маленький огонек служебного сообщения. Корабельная сеть требовала внимания инженера энергетической установки. Что там еще?
Руки дрожали. Сильно. Зубы выбивали барабанную дробь. Все тело покрылось неприятным холодным потом – только зря извел порцию воды. Чертов синдин!
Куцев открыл шкафчик с разным банно-прачечным скарбом, руки сами нашли нужное: небольшой пузырек с маленькими белыми таблетками. Эта штука разрешена, хоть и не приветствуется. Ему обещали, что поможет. Не навсегда, на пару дней максимум. Не обманули – пока что помогало.
Трясущимися пальцами он выковырнул белый кругляш и быстро, будто боялся куда-то опоздать, сунул его в рот. Пересохшее горло конвульсивно задергалось, пытаясь протолкнуть химическую отраву внутрь. Рот наполнился мерзким резиновым вкусом, но крупная таблетка упорно не желала проваливаться в желудок, норовя перекрыть доступ воздуха в легкие. К горлу подступила тошнота, перед глазами поплыли черные круги.
Куцев рванулся в каюту, схватил бутылку с остатками воды и, щедро поливая голую грудь, сделал несколько судорожных глотков. В горле все еще саднило, но дыхание стало свободным. Озноб нехотя отступал.
Служебное сообщение продолжало назойливо моргать в углу поля зрения. Что там еще стряслось?
Куцев активировал зашитую в указательный палец мышь и открыл сообщение. Превышение штатных параметров температуры в реакторе. Ничего критического, если бы угроза была реальной, корабельный компьютер не предлагал бы инженеру энергетической установки ознакомиться с сообщением, а орал благим матом на все судно.
Легонько двигая пальцем по столу, Виктор вывел на напыленный на роговицу наноэкран отчет о работе реактора. Температура продолжала расти.
– Черт бы ее подрал! – пробормотал себе под нос Куцев. На такой жаре не выдерживал даже реактор.
Конечно, жара была ни при чем. Инженер проверил данные по всем системам. Сбоев не было. Причины роста температуры он не понимал. Ситуация не угрожающая, ее можно легко разрешить. Но Виктор не видел причины, и это его настораживало. Пожалуй, даже чуть пугало.
Еще раз прогнал тест системы. Все узлы работали штатно, компьютер, резво катающий в трех своих «поплавках» неведомые человеку машинные мысли, был доволен вверенным ему хозяйством. Чего нельзя сказать о человеке – Куцев начинал нервничать.
