— Каждый генерал нуждается в оружии террора, инструменте, представляющем угрозу для самых стойких врагов. Ты отлично наточил наше, Вулкан. Из твоего рассказа выходит, что Кёрз превратил страх в клинок, которым я могу воспользоваться.
— Он не то оружие, которое мы должны использовать. Он невменяем, Гор. Ему нужна помощь.
— Он получил ее. От тебя. И я благодарен за нее, — Гор снова отклонился назад. — Есть еще что-нибудь?
— Я увидел что-то в Луперкале, — сказал Вулкан Т’келлу. — Что-то удержавшее меня от ответа. Из-за этого я не сказал о приготовленном для него подарке. Из-за этого я понял, что мои просьбы всегда будут оставаться неуслышанными. Есть оружие, которое не в тех руках слишком опасно.
Вопреки всему услышанному Т’келл по-прежнему умолял повелителя.
— Это не вы возглавили мятеж против Императора. Не вашу армию мы отправляемся покарать на Исстване. Вы не Гор.
Взгляд Вулкана блуждал по хранилищу.
— Почему для тебя так важно сохранить их?
— Потому, что это ваш труд и ваше наследие. Уничтожьте их, и галактика никогда больше не увидит ничего подобного.
— А будет ли это так ужасно, сын мой? В роли оружейника я создал арсенал, который может принести невообразимые страдания и смерть. Я не хочу подобного наследия.
— Тогда зачем их вообще было создавать?
Вулкан наклонился и положил руку на плечо Т’келла. Жест хоть и вызвал у магистра кузни ощущение незначительности, но в то же время был отеческим и подбадривающим.
— Потому что это было моим предназначением, ради которого меня и сотворил отец, и тогда я не считал, что кто-то из нас испорчен. Но из-за Кёрза и Гора я, к сожалению, изменил свое мнение. Среди нас оказался маньяк, трагическая ошибка воспитания над природой, которую я могу понять и принять. Луперкаль же рационален. Мало того, он намного лучше нас. Я открыто признаю: меня ужасает мысль, что он сознательно пошел на мятеж. Он — враг, с которым я не пожелал бы сражаться во всех смыслах, не только из-за нашего родства. И если мои труды, лежащие за дверьми этого хранилища, будут захвачены Гором… я не могу быть ответственным за это, Т’келл.
Вулкан поднялся, давая понять, что вопрос закрыт, и взял Несущий рассвет.
— Пойдем. Я покажу тебе, что необходимо сделать.
Вдвоем они пересекли задымленную кузницу и подошли к двери хранилища. Доспехи Саламандр отражали колышущийся свет печей.
Дверь была такой же огромной, как и склеп, и Вулкан воспользовался символом на своем доспехе, чтобы открыть ее. Маленький выступ скользнул в углубление на украшенной поверхности двери. Оно было незаметным, и Т’келл догадался, что не нашел бы его без помощи примарха.
Один поворот, и пещерное пространство наполнилось глухим звуком работы шестеренок, шкивов и цепных устройств — это ожил старый механизм. Через несколько секунд дверь начала медленно, но неумолимо открываться. Она разошлась посередине, обе створки открывались наружу.
Когда щель стала достаточно широкой, Вулкан шагнул внутрь и повел Т’келла в хранилище.
Пройдя через узкое отверстие, Т’келл изумился толщине дверей и поразительному мастерству их конструкции. Несмотря на очевидное предназначение, двери были так же прекрасны, как и любое творение Вулкана. Феррус Манус на его месте сделал бы двери холодными и уродливыми. Непроницаемыми, надежными, но абсолютно безвкусными.
Если Повелитель Железа был кузнецом, то Вулкан мастером. По крайней мере, Т’келл в это верил.
— Ты первый и единственный из моих сыновей, кто видит это хранилище, — сказал Вулкан. — Его стены хранят каждый артефакт, когда-либо созданный мной.
Пробормотав команду, Вулкан зажег жаровни в помещении. Мерцающий свет факелов окрасил содержимое хранилища в темно-коричневый и багровый оттенки, наполнив каждую нишу тенью. Осветилась только небольшая часть тех чудес, что создал примарх.
Т’келл узнал некоторые, вспомнив их имена.
Обсидиановая колесница.
Вермилионовая сфера.
Свет уничтожения.
Некоторые были созданы в виде обычных клинков; другие были более крупными и сложными механизмами. И у всех были имена.
Как часто говорил Вулкан: имена обладают властью. Назвать предмет означало придать ему индивидуальность, значение. Враг не боится человека с мечом, но тот, кто владеет Клыком Игнарака, заставит его призадуматься. Подобные моменты были важны для Владыки Змиев и входили в его учение.
— Такие чудеса… — прошептал Т’келл, едва способный осмыслить поразительные труды примарха.
Вулкан поставил Несущий рассвет среди других сокровищ и потянулся было за копьем, но остановился, так и не обхватив древко. Излюбленным оружием примарха были меч и копье, Громогласный был уничтожен раньше, в ходе Великого крестового похода.
— Надеюсь, ваша нерешительность вызвана тем, что вы поменяли решение, примарх, — осмелился сказать пришедший в себя Т’келл.
— Нет. Артефакты необходимо уничтожить. Я отправляюсь на Исстван, поэтому не могу сделать это лично, следовательно, это сделаешь ты, Т’келл.
— Тогда, в чем дело, примарх?
Вернув копье на свое место, Вулкан взял Несущий рассвет.
— Я решил, что выбрал не то оружие, но вот это кажется верным, — сказал он. — Подходящим. Возможно, оно станет орудием просвещения моего брата.
Т’келл в отчаянии взглянул на артефакты, готовый на все, чтобы сохранить наследие своего повелителя.
— Примарх, молю вас, — обратился он, опустившись на одно колено. — Пожалуйста, не просите меня сделать это. По крайней мере, сохраните хоть что-то.
Вулкан посмотрел сначала на магистра кузни, а затем на содержимое хранилища.
— Здесь находится оружие, которое может уничтожать миры, мой сын…
— Или же спасать их от уничтожения, — ответил Т’келл, глядя снизу вверх на повелителя, — в правильных руках.
— Моих? — спросил Вулкан, встретившись с умоляющим взглядом легионера.
— Да! Или же лорда Дорна, Жиллимана. Даже Русса!
Вулкан на миг задержал взгляд на Т’келле, затем отвернулся.
— Поднимись, магистр кузни. Мои сыновья не будут молить меня на коленях.
Т’келл услышал в голосе Вулкана рык и на мгновение подумал, что перешел за рамки дозволенного.
— Я вынужден, примарх.
— Ну хорошо.
— Милорд?
Вулкан повернулся к нему.
— Я сказал «ну хорошо». Кое-что должно остаться. Если уничтожу все, значит, я расстался с надеждой и не считаю, что в моих братьях осталась верность и честь. Я не пойду на это.
