— Мужики, рельс с этой стороны!
— Не может быть. Может это запасной.
— Хочешь проверить?
— Нет уж. Давайте откроем дверь слева.
Они снова повторили всё с другой дверью.
— О, теперь нормально. Никакого рельса. Спускаемся здесь. Вот, только высоко здесь и неудобно, тесно.
Помогая друг другу, четверо спустились вниз. Стараясь не испачкаться о стенки тоннеля и кабеля, развешенные на крючьях, они стали продвигаться в сторону головного вагона. Борис, помедлив, решил присоединиться к ним.
Он быстро снял со спины свой рюкзак. Достал хлопчатобумажные перчатки и налобный фонарик. Надел перчатки, закрепил фонарь и снова закинул рюкзак на спину, захватил сумку с заказом, спрыгнул с вагона и поспешил за ушедшими. Они опережали его на один вагон. Проходя мимо следующих вагонов, он видел, как люди рассматривали их через стёкла и, оборачиваясь, что-то говорили остальным пассажирам. Борис быстро догнал первопроходцев. Они уже подошли к первому вагону. Он сошёл с рельсов и накренился вправо. Впереди тоннеля не было. Вернее, он был, но за перегородкой. Или как, там называется толстая стена, перегородившая тоннель. Кабина машиниста была сплющена. Он, наверное, увидел перегороженный тоннель и стал тормозить, но не успел остановиться.
— Может машинист ещё живой, надо бы помочь.
— Руками вагон не разогнём. А у нас даже ломика нет.
— Почему гермоворота закрыты? — воскликнул кто-то в темноте.
— Действительно, зачем закрывать герму, если движение не остановлено?
— Может, случилось что?
— Эти ворота на случай войны. А с утра ничего про войну не намекало.
— Может учения?
— Учения ночью делают, когда поезда не ходят.
— Если бы началась война, нас бы так тряхнуло!
— А ну, тихо! Слушайте!
Все замерли. Было тихо. Тут ноги почувствовали лёгкий толчок и вибрацию. Пауза. Всё тихо. Снова толчок по ногам, уже сильнее. Скрипнул вагон. Потом глухой звук.
— Нет, это не война. Тогда бы так трясло, на ногах бы не устояли.
— Что тогда стучит?
— Стройка где-то рядом, сваи бьют или рушат старый дом.
— Это не объясняет, почему гермоворота закрыты.
— Может, автоматика сбой дала и ворота сработали?
— За столько времени, в диспетчерской давно бы разобрались и устранили.
— Что же делать?
— Надо с кем-то связаться.
— Как связаться, если сигнал отсутствует?
— В тоннеле должен быть стрелочный телефон. Нужно его найти и дозвониться.
— Пока сюда шли, не видел. Нужно в обратную сторону пройти или по другой стороне.
— Там контактный рельс. Забыли?
— Вряд ли на нём напряжение есть.
— Даже если сейчас нет, могут включить в любую минуту.
— А если постучать в стенку, может там есть кто?
— Можно и постучать, только нечем.
Точно, под ногами не валялось никакой железки или камня.
— Давайте пройдём в обратную сторону, поищем телефон.
— Боюсь, вдруг телефон на той стороне. Надо сказать, чтобы открывали двери вагонов, а я буду залезать, и осматривать тоннель с той стороны.
— Это ты правильно придумал.
Они пошли в обратную сторону. Люди уже сами открыли двери и интересовались, когда снова поедем. Им отвечали, что путь перекрыт воротами. Нужно найти тоннельный телефон и тогда узнаем, что дальше будет. Телефона всё не было. Закончился состав. Светофоры тоже не работали. Пройдя метров сто за последний вагон, Борис обнаружил под кабелями маленький тоннель, Посветил в него, и увидел, что он выходит на соседний путь. Подошли остальные и стали обсуждать, что делать дальше. Мнения разделились.
— Надо продолжать искать телефон.
— Я предлагаю по второму пути пройти в сторону станции. Может, там ворота не перекрыли путь.
— Тогда мы бы слышали, как ходят поезда.
— Как они будут ходить, если нет напряжения на рельсе.
— А ты проверял?
— Давайте, всё-таки пролезем туда и пойдём в сторону станции. Заодно и телефон поищем. Если он обязан быть в тоннеле, то будет и там.
Первым пошёл Борис. Только у него был фонарь. Мобильники с фонариком были у двоих, но один выключил, села батарея. Проход был низкий, пришлось идти согнувшись. Было много пыли и какого-то мусора. Второй тоннель выглядел абсолютно таким же, как и первый. Посветили налево, но тоннель впереди делал поворот и они ничего не увидели. Повернули направо, и пошли, светя себе под ноги.
Закрытые гермоворота увидели издали. Подошли, посмотрели, зачем-то потрогали. Стали искать, чем бы постучать, но и здесь, ничего не нашли. Зато на стене тоннеля, за углом какого-то выступа, рядом с электрощитом, висел телефон, с надписью ДСЦП. Наверное, такой же был и в том тоннеле, но там мешала разбитая кабина машиниста. Кто-то первый схватил трубку и поднёс к уху. Подергал рычажок на аппарате.
— Не работает.
Другой взял у него трубку и стал кричать в неё:
— Алё! Алё!
Перепробовали почти все. Когда убедились, что связи нет, решили возвращаться. Вскоре дошли до перехода в «свой» тоннель. И тут возник спор.
— Чего мы будем делать в поезде, сидеть и ждать у моря погоды?
— Что предлагаешь?
— Пойти к предыдущей станции.
— А если перед нею тоже тоннель перекрыт?
— Проверим другой тоннель.
— Так и будем ходить туда-сюда.
— Можешь возвращаться в вагон. Даже поспать получиться.
— А если разделиться и пойти одновременно по двум тоннелям?
— Где второй фонарь взять? Мобильный скоро «сядет» и что будешь делать?
— Значит, идём все по этому тоннелю, а там видно будет.
Снова впереди шёл Борис. За поворотом начался небольшой спуск. Через десять минут они опять уткнулись в закрытые ворота. Поискали телефон. Он оказался в таком же месте, что и предыдущий. Попытка дозвониться ни к чему не привела. Посыпались вопросы:
— Кто же тогда закрыл ворота, если никто не отвечает?
— Может со связью что случилось?
— Как нам всё-таки отсюда выбраться?
— Остаётся ещё другой тоннель проверить.
— Ты веришь, что там будет открыто?
— Не верю. Но проверить мы обязаны, чтобы не оставалось сомнений.
— Тогда пошли, чего время терять.
Обратно двигались в том же порядке. Снова пролезли по поперечному тоннелю. Оказавшись в своём, они обнаружили, что несколько человек идут оттуда, куда они собирались направиться. Обрадовались, решив, что проход дальше есть. Но их радость оказалась напрасной. Эти люди были с их поезда. Они прошли по тоннелю и, увидев закрытые ворота, вернулись.
— Телефон там был, пробовали дозвониться?
— Был. Но толку никакого.
— Что же нам, теперь делать?
