— Они стреляют в капсулу! — завизжал Троб. — Там что-то важное! К ней, с максимальным ускорением!
Корабль халиан дернулся в сторону, экран окрасился в багровые тона, когда Троб загородил капсулу собственным судном. Слабый толчок — и кто-то из команды крикнул:
— Капсула на борту!
Послышался голос оператора:
— Еще два корабля! Приближаются к нам с ускорением!
— Этот трус вызвал подмогу, — презрительно произнес Троб. — На мы не сдвинемся с места, пока не подстрелим его! Маневр ухода! Все батареи, огонь! Пуск торпед! Первая! Вторая! Третья!
Корабль крутился, устремлялся вперед, отступал, уклонялся, стрелял и снова стрелял, оставляя следы энергетических залпов, тянувшиеся к кораблю Торговцев. Экраны противника стали красными, потом оранжевыми, желтыми, белыми…
Новая звезда вспыхнула в ночи.
— Он уничтожен! — гаркнул Троб. — Капитан, возлагаю эту первую жертву на алтарь возмездия.
— Чтобы расквитаться полностью, не плохо было бы нам для начала уцелеть, — язвительно заметил штурман.
— Прыгаем! — крикнул Троб. — Курс на Баратарию.
Казалось, корабль вывернуло наизнанку, а потом обратно. Команда обмякла в креслах, переживая недавний бой.
Потом Троб расстегнул ремни и поднялся, направляясь к кормовому люку:
— Посмотрим, какую рыбку мы поймали.
Врач ждал, пока механики вскроют корпус. Послышался свист воздуха, рвущегося в вакуум, когда отделили верхнюю половину капсулы. Загудели двигатели скрытой аппаратуры, начавшей оживлять раненого.
— Человек! — бросил Троб.
— В форме Флота, — обратил его внимание доктор. — Он серьезно ранен.
— Так вылечите его! Он должен говорить!
Медик наклонился над капсулой, пытаясь припомнить то немногое, что знал о человеческой медицине.
Троб ждал, проклиная долгие минуты оживления. Наконец веки человека дрогнули. Он непонимающе посмотрел на окружавших его халиан и наморщил лоб.
Потом пленник осознал, где находится. Его глаза расширились, он издал стон.
Врач прижал инъектор к внутренней стороне предплечья раненого и слегка надавил. Снотворное проникло в кровь, и человек снова закрыл глаза, погружаясь в сон.
— Когда проснется, — прошипел Троб, — уверьте его, что он среди друзей. Более того, мы пообещаем вернуть его домой как уцелевшего союзника нашего капитана. И позовите меня — я хочу задать ему вопросы. Мягко, уважительно, но настойчиво.
— Глобин!
Голос вырвал его из глубин небытия; из любезной ему темноты, к которой так стремился безобразный изгой.
— Совету нужны твои знания. Ты должен встретиться с ними, Глобин.
— Зачем? — пробормотал человек непослушными губами. — Зачем это нужно мне?
— Ради Гудхарта.
Глобин вошел, опираясь на трость и руку доктора; на помертвевшем лице человека лихорадочно сверкали глаза.
Шесть лейтенантов-халиан угрюмо уперлись в него взглядами.
Глобин был седьмым.
— Зачем нам этот непрошеный гость? — высокомерно дернув головой, сказал Хемо.
— Хороший вопрос, — проворчал Глобин, окинув всех недовольным взглядом. — Зачем? Зачем надо было пробуждать меня от Смерти, которой я жажду, и тащить сюда?
Хемо потрясению уставился на говорившего.
Как ни странно, именно человеконенавистник Троб мягко произнес:
— Наш капитан мертв, Глобин. Ты должен помочь нам найти его убийцу.
— Зачем? — Глобин смотрел почти с возмущением. — Почему я должен заниматься этим? Зачем?
— Как — зачем?! — высокомерно произнес Хемо. — Чтобы уничтожить его, конечно.
— Месть? — Глобин напрягся, и его глаза расширились. — Вы говорите о мести?
— Разумеется! — отрезал Хемо. — Неужели люди настолько тупы, что им надо растолковывать такие вещи? Конечно, месть!
Огонь жизни вспыхнул в груди Глобина, заставив его выпрямиться в кресле, возвратив ритм его сердцу и жар его крови. Он не умрет. Он будет жить — ради мести!
Лейтенанты ввели его в курс дела. Шифровальщики разобрались в коде Сэйлса, и оказалось, что Троб ошибался — Альянс передал все событие, все как есть. Однако Троб по-прежнему не хотел верить. Он затребовал последний известный курс Гудхарта и заполнил этот сектор космоса посланиями к своему капитану — зашифрованными, разумеется, и передаваемыми сетью спутников-ретрансляторов, спроектированной Глобином так, чтобы ни один корабль Флота не смог обнаружить Баратарию по излучению. Не получив ответа, Троб вычислил вектор передачи Сэйлса по записи сигнала и снова начал посылать вызов. Несмотря на неудовлетворительный результат, он все же не успокоился, сел на корабль и отправился на поиски…
— Ничего? — воскликнул Глобин. — Несмотря на такие усилия? Сколько же времени я пробыл без сознания.
— Два дня. Глобин, — мягко ответил Троб.
— Два дня! — Глобин покачал головой. — Два дня я нежился в мягкой тьме беспамятства, а убийцы моего капитана ускользнули!
— Эти два дня потребовались, чтобы установить достоверность сигнала, — уточнил Троб. — Но я обнаружил криогенную капсулу с воином Флота, который был ранен и заморожен для доставки в госпиталь. Нам не удалось его спасти, но он прожил достаточно долго, чтобы подтвердить правдивость передачи. Я убежден: капитан мертв. Глобин.
Глобин склонил голову — к нему снова вернулась печаль.
— Он мертв, — повторил Троб. — Но ты жив. Глобин, найди мне его убийц.
— Вы должны идти, Глобин.
Глобин даже не отвел взгляд от экрана.
— Оставьте меня. Мне почти удалось определить точку, где капитан встретил свою… своего последнего противника.
Военный немного подождал из уважения, но не отступил.
— Мне крайне неприятно мешать вам в такой ответственный момент, но, если вы не придете, могут быть другие жертвы. Многочисленные.
Глобин сидел неподвижно, уставившись на экран.
Потом он медленно повернулся:
— Чей корабль в опасности?
— Хемо, — сообщил курьер. — Поторопитесь, лейтенант.
Глобин вошел в центральный зал связи вслед за курьером. Он увидел Троба, Серума и троих остальных, собравшихся у главного экрана и глядевших на многократно увеличенное изображение Хемо.
— Я не вернусь! — Гигантское лицо Хемо было искажено яростью. — Если его убийцы куда-нибудь и придут, то они придут сюда!
— Капитан бы не захотел…
— Капитан бы не захотел, чтобы за него отомстили?! Вы не в состоянии сказать, где находятся его убийцы; Глобин не может сообщить мне это! Поэтому я остаюсь здесь — ждать их или смерти!
Глобин встал позади Троба.
— Как он сделал это?
Троб стремительно обернулся, и в его глазах промелькнула тень облегчения, прежде чем гордость скрыла ее. Но он не сказал «Хвала богам!» или «Наконец-то!»— он просто произнес:
