Цапнув крестника за грудки, я рывком поднял его с песка, прерывая написание бестолковой череды цифр обратного отчета в конце послания, и хорошенько встряхнул беднягу. Затуманенный взор медиума прояснился, Жаба растерянно заозирался по сторонам, увидел свои каракули внизу и по-прежнему зажатый в руке «письменный прибор», и спросил:
– Я снова, да?
– Как видишь, – откликнулся Скунс. И в своей фирменной манере громко испортил воздух, выразив столь простым и максимально доходчивым способом свою крайнюю степень озабоченности возникшей проблемой.
– А это сейчас че ваще нахрен было?! – возмутилась Белка.
Но ее вопрос безответным повис в воздухе.
Каракули на песке неожиданно получили горячий отклик в моем подсознании, разбудив смутное чувство приближающейся смертельной опасности. Обострившаяся за годы в Лабиринтах интуиция забила набат, призывая не геройствовать, а уносить подобру-поздорову отсюда ноги, пока не поздно. Чувство было сродни испытанному недавно на дне бухты, когда я отчаянно пытался оторваться от погони Стражей Глубин… Возведение интуицией таинственного кошмара на один уровень опасности с толпой стражей, мягко выражаясь, меня не хило так напрягло. Слабое утешение принесло лишь осознание очевидного факта, что, слава Стиксу, я больше не в гребаных Лабиринтах, и здесь после смерти возможно воскрешение к старом добром кисляке.
– Ну че замерли?! – рявкнул я на ребят, все еще разглядывающих кривые строки на песке. – Ночлег отменяется! Собирайте пожитки и валим отсюда! – подавая пример, я первым рванул к своему рюкзаку, на бегу срывая уже почти сухие лохмотья и переодеваясь в заранее приготовленные еще после купания штаны и майку камуфляжа.
Приученные за время похода не задавать лишних вопросов члены отряда тоже метнулись каждый к своей поклаже, и стали спешно собираться. Лишь не посвященная в тайну Жабы Белка, в одиночестве оставшись у костра, рискнула снова возмутиться:
– Послушайте, но это же какой-то бред! Че еще за кошмар Стикса? Никогда ничего о подобном не слышала!
– Сама ты бред! – первым откликнулся обиженный за товарища Скунс.
– Жаба у нас медиум, дура! И его ведения не раз уже спасали наши задницы! – более информативно ответила Белке заклятая подруга.
– Кошмар Стикса? Серьезно? – фыркнула неуемная Белка. – Рихтовщик, да хорош угорать. Ты Скальпеля пару часов назад играючи завалил. Думаешь, поверю, что теперь испугался какого-то дурацкого кошмара?
– Думай, что хочешь, – отмахнулся я. – Собрались?.. Все, валим отсюда!.. Да не туда, Жаба! Уходить будем с другой стороны. Чтоб идущий по нашему следу кошмар, не сразу допер, что мы сбежали отсюда.
– А ну стоять! – Белка вскочила-таки на ноги, цапнула свой рюкзак и, нагнав нас у кустов, раскинутыми в стороны руками преградила отряду выход из оазиса. – Рихтовщик, думаешь, я не поняла, с какой целью вы тут это представление передо мной разыграли? Решили так топорно от меня отделаться! Даже от ночевки ради этого отказались…
– Думай что хочешь! – пожал плечами я и, отодвинув белкину руку, первым стал торить проход в колючих зарослях.
– Ну и вали!.. – зло бросила Белка мне в спину.
– Слышь, догадливая. Ты обратно на песочек вернись, ладно, и еще десять минуточек тут потусуйся, – стала втолковывать заклятой подруге Слеза, пропуская следом за мной сквозь кустарник Жабу со Скунсом. – А потом, как-нибудь, при встрече, расскажешь нам, что за тварь отправила тебя отсюда на перерождение. Договорились, подруга?
– А вот хрена тебе лысого на весь макияж, подруга! Я с вами пойду!
– Э-эээ нет! Не было меж нами такого уговора!
– Считай, теперь есть.
– Слеза, ну ты че там застряла?! – позвал я девушку со внешней стороны кустарника.
– Прикинь, эта курица с нами драпать намылилась! – откликнулась Слеза.
– От курицы слышу! – возмутилась Белка.
– Шут с ней, пускай идет! Только давайте уже быстрее! – эти мои слова неожиданно возымели визуальный эффект, в виде загоревшейся перед глазами строки системного уведомление:
Внимание! Корректировка эпического задания «Опекун Хранителя». Решением большинства исполнителей задания, игрок Белка добавляется в команду с игроками Рихтовщик, Слеза и Жаба.
– Это че за нахрен?! А мое мнение, значит, вообще, по боку!..
– Это че эпик?! В натуре?.. Охренеть! Спасибо, мальчики!..
– Добилась своего, млять!..
– Отвали, стерва жадная!..
– Живо обе сюда! – мой приказ положил конец эмоциональной перепалке с той стороны, и через считанные секунды обе девушки по проторенному нами с крестниками проходу тоже пролезли через колючий кустарник.
До обозначенного Жабой явления кошмара оставалось примерно десять минут. И мое чувство приближающейся смертельной опасности стало ярче и острее.
В сгустившихся сумерках уходящая за горизонт чернота казалась теперь бесконечным провалом в бездну, по которому, вопреки законам физики и здравого смысла, можно было шагать, не проваливаясь. Этот зловещий самообман сильно давил на психику, мешая расслабиться, и двигаться по мрачной черноте, как по нормальной плотной поверхности. При солнечном свете такой проблемы не возникало. Но там была другая беда – чудовищный, невыносимый жар от раскаленной солнцем графитной пыли. Сейчас дневной жар в черной пустыне заметно ослаб, и в этом плане перемещаться по черноте стало значительно легче.
Добрых пять минут потребовалось отряду чтобы худо-бедно обвыкнуться с «бездной» под ногами, и с осторожного шага перейти на полновесный бег. Растущее в первые пять минут, как на дрожжах, чувство приближающейся опасности, после ускорения отряда стало нарастать в разы медленнее, но все же оно росло, и этому факту имелось единственное, крайне неприятное для нас, объяснение: скорость перемещения по черноте таинственного кошмара была куда как выше нашего бега.
По моим прикидкам мы успели отдалить от оазиса примерно километра на два, когда, следуя пророчеству Жабы, наступил роковой момент явления туда кошмара.
Чувство смертельной опасности, превратившись в паранойю, уже непрерывно колотило набат в подсознании. И я отчетливо понимал, что наши шансы убежать от дьявольски опасного врага по черноте с каждой секундой тают, как кусок льда на летнем солнце. Уже собрался отдать приказ, чтобы друзья переходили с бега на шаг и восстанавливали дыхание, готовясь к неотвратимой схватке.
Но…
Смертельная угроза за спиной вдруг исчезла. Будто добежавший до оазиса кошмар там отчего-то резко потерял интерес к дальнейшему нашему преследованию.
– …Что значит, его больше нет? – прохрипела первой нагнавшая меня и перешедшая следом за мной на шаг Слеза.
– Я больше не чувствую угрозы за спиной, – признался я.
– Слышь, хорош уже дурковать, а, – закатила глаза подбежавшая следом и услышавшая окончание нашего разговора Белка. – Да признайтесь вы, наконец, что придумали этот цирк, чтоб отделаться от меня. Теперь-то уж че скрывать, когда все мы в одной лодке.
– Не было никакого цирка! – прохрипел запыхавшийся Жаба.
– Все было взаправду! – поддержал приятеля Скунс.
– Я вас умоляю, – фыркнула Белка. – И где же обещанный кошмар?
– Действительно, где? – буркнул я, оглядываясь через плечо.
Но вечерняя мгла сгустилась уже настолько, что оставшегося далекого позади оазиса, я не смог разглядеть даже зрением, усиленным серым сиянием Рыбьего глаза.
Интуиция подсказывала, что там, определенно, что-то случилось после нашего бегства. Но мысль вернуться и разобраться с таинственным исчезновением опасного преследования отозвалась в подсознании такой вспышкой смертельной опасности, то я отбросил ее, как ядовитую змею.
Похоже, опасность позади не исчезла до конца, а лишь затаилась на время, даруя нам какое-то время форы. И упускать этот подарок судьбы нельзя было ни в коем случае.
– Бежим дальше! – скомандовал я и первым, подавая пример, снова перешел с усталого шага на легкий бег.
