мнимым удовольствием, она терялась в тени великих людей, — возможно, там ей всё казалось красивым и безопасным, нежели дома. Мариам захотела раз и навсегда изменить свою жизнь и стать другим человеком. Именно поэтому она доверилась капитану: положила ему руку на ладонь и тот помог ей встать. Левой ногой она едва коснулась дощатого пола, неуверенно, мягко, но правая нога вслед за левой уверенно и чётко встала, держа почти здоровую Мариам в равновесии. Босыми ногами она шла вслед за капитаном, что ей улыбался, предвещая что-то действительно хорошее. Шаг за шагом за стенами кубрика сверху доносились разговоры и пьяный хохот. И вот, открыв люк, Мариам вместе с капитаном поднялись на палубу. Звон стаканов с ромом и веселые, задорные голоса экипажа отрадно раздавались по всему кораблю. Пираты праздновали прибытие в порт Турнадау: они могли бы все отправиться в таверну недалеко от берега — настоящий дом всех грабителей. Однако пираты Эвери на Жестоколе чувствуют себя комфортнее, чем в самом дорогом баре. В воздухе витал смех, запах перегара и дым эвдеймона из трубки боцмана, сидящего на ящиках. В один момент он решил разбавить празднование своим словом: «Парни, без музыки и танцев совсем не то. Мы ограбили ёб вашу мать ГЛАВУ СЕКТАНТОВ! К нему и подобраться-то было вызовом. Это надо отпраздновать как следует, где наши музыканты? Лира нужна, парни, ЛИРА!» И резко, словно молния, из двери вылетел толстый мужчина с до глупости длинной красной банданой с желанным инструментом и здоровой кружкой пива:
— Кто просил лиру?! Я бргх, а! ЗДЕСЬ!
— Тащи свою жирную задницу сюда, играй!
— Хоробргх гх о! Щас будет!
— Ты сначала допей, потом говори.
Как только кружка опустошилась, толстяк положил её на ящик, и достал из сумки то-о-от самый инструмент. Он заставил абсолютно всех на корабле помолчать и с трепетом ждать, когда, наконец, покрутит рукоять, и нажмёт на первую клавишу, и это случилось в таком пьяном мгновении — самый что ни на есть пик, между ожиданием и получением желанного. Дальше только лучше!
Как только музыка заиграла, все повеселели и захотели пуститься в пляс. Каждое вращение рукоятки сопровождалось нажатием то на одну, то на другую клавишу — струны лиры играли самую нужную музыку, самую отрадную. Будто сам инструмент сейчас затанцует и поздравит всех с победой лично. И танцующие матросы ровно в такт музыке подкидывали своё «хоб-хэй!»
Мариам словно ожила, увидев подобное зрелище, войдерум звука заиграл в ней и бурлил, словно горячий источник. Это стало источником силы! Полная энергии и воспрявшая духом, Мариам пустилась в пляс, и будто поддерживала собой огонь радости уже не такими изящными движениями, а более открытыми. Она не двигалась медленно и красиво, как это всегда делали танцовщицы в Ламмере.
Дзин стоял и распивал ром, наблюдая за танцем Мариам. Он был несказанно рад, и молча поднял за неё свою кружку и сделал глоток.
Глава 3 «Багрянец и кровь омывают руки»
В темных переулках Ламмерского клана Лакшата впопыхах мужчина в капюшоне нёс в сумке нечто очень важное, что может перевернуть ход многолетней войны. Оно должно оказаться в Айтилла до того, как его настигнут ассасины. Но ничего не может оказаться без огласки, агент просчитался: его идеальная маскировка показала на мгновение истинный облик; спокойно пройти не удастся. На крышах агент слышал быстрый и легкий топот о тонкую черепицу — все эти шаги двигались в его сторону и были всё громче и громче. Прямо над агентом они прекратились и нависла тишина. Он точно понимал, что придётся показаться и сразиться. Если выживет хотя бы один убийца, он сможет доложить своему заказчику всё — миссия будет провалена, и все порабощенные и безвольные потеряют последнюю надежду. Некая байка, легенда, слух о том, что существуют спасители, называющие себя Летучий Фрегат. Их вера не станет напрасной. Скоро всё изменится, для этого нужно бороться, и бороться прямо сейчас! Ассасины показались и спрыгнули на агента, окружив того втроем в узком переулке; бежать некуда, нужно принять бой!
— Всё-таки, Летучий Фрегат — это не миф. За твою голову нам дадут столько илго, что грязной работой до старости колец не нужно будет заниматься. Но мы можем договориться. Отдай сумку и уходи домой. Ты не пострадаешь, а мы получим деньги. Соглашайся, это выгодная сделка.
— Если я не пострадаю и поверну сейчас, то обреку на страдания тысячи жизней, увы, сделка не выгодная.
Агент снял капюшон, из которого показалось смуглое, вытянутое лицо и до боли знакомое и знаменитое. Его светлые дреды невозможно было спутать. Этот человек пропал много колец назад и ушёл в небытие. Его имя вычеркнули из родового древа и заставили всех забыть. Но уже незамедлительно начался бой: ассасины, окружившие его, достали из ножен сабли и замахнулись прямо в агента — обычному человеку не увернуться, но кто же сказал, что он обычный? В один момент лазутчик исчез, и вместо звука разрезанной плоти ассасины услышали лязг своих же оружий. Они ударились друг о друга и упали на пол. Ассасины уже собирались скорее их подобрать и приготовиться к атаке, но быстрее они услышали свист флейты, предвещающий скорую кончину. Такой прекрасный, даже слишком. Первые секунды ассасины наслаждались мелодией, пока та не стала их пугать. В голову проник жуткий лик, тон звука стал тонким, словно струна, и чувствительный нерв был продет в иглу. Паника окутала их тело и разум: руки дрожали и не могли нормально держать оружие. В один миг ассасины нервно смотрели по сторонам в попытке понять, куда делся лазутчик. Но проход переулка стал сужаться и давить, небо чернело и жестоко смеялось над ними. Стало тяжело дышать, звук смерти стал самым красивым и убийственным для ассасинов. Настоящий животный страх их одолел и приказывал бежать. Бежать со всех ног и не оглядываться. Впереди ужасный зверь — он голоден и в одно мгновение может убить их. Убийцы, охотящиеся за головами, стали жертвами. Когда все в отчаянии побежали к выходу из переулка, музыка стихла: никакого странного ритма, кроме биения сердца. В каком-то предмете слышался, нет, чувствовался грохот. Вдруг искаженное изображение сужающегося переулка стало обычным, и из еле проникающего света появился лазутчик с копьем в руках. По древку в его сторону стекала кровь и капала на ботинок. Только сейчас ассасины поняли, что их всех пронзили в сердце одним оружием. И в древке
