– Стоп-стоп-стоп! – поднял руки Штерн. – Это что за народные песни, капитан? Где это? Кто это и когда покупать билеты?
За столом сдержанно засмеялись.
– Сэр, я читаю вам переведенные мною записки капитана десантного судна, который пытался оторваться от наседавших на него саткембо нороздулло и доставить десант в указанный район. Он выполнял приказ, сэр.
– Ладно, а где все это было? Откуда ты все это взял?
Штерн подошел к столу и протянул руку, а Вупи, после недолгого замешательства, подал ему лист сухого древнего пластика с острыми краями.
Начштаба с полминуты изучал нагромождение знаков, потом посмотрел на Вупи и сказал:
– Но ведь тут какая-то белиберда! Это же просто значки, их невозможно перевести!
– Это иероглифы, сэр. Сонические иероглифы. Мы с коллегой Близдероном сумели их расшифровать. Даже программу составили – исполнение восемьдесят процентов.
– Восемьдесят процентов, – повторил генерал-полковник, глядя на испещренный незнакомыми значками лист. – А ведь мне докладывали, что это никакой не текст, а просто значки… Кто докладывал?!
Штерн обвел строгим взглядом притихшее штабное сообщество, потом один из генералов поднял руку и проблеял:
– Это был генерал Хорхе… Его уволили полгода назад за растрату по графе канцтоваров.
– Да, точно. Отдел стратегического прогноза… – кивнул Штерн. – Просто значки, «не имеющие текстового смысла и играющие роль оформительского дизайна в рамках понимания того времени». Я помню его отчет весь до точки, и жаль, что Хорхе теперь в войсковой тюрьме, я с удовольствием дал бы ему в морду. С удовольствием.
Штерн вернул капитану пластиковый лист, вернулся на свое место во главе стола и, произведя рукой в направлении Вупи широкий жест, сказал:
– Продолжайте, капитан, мы вас слушаем…
Начштаба продержался еще с четверть часа, слушая это отстраненное повествование, но в конце концов все же остановил докладчика:
– Стоп, капитан! Требуются кое-какие уточнения…
– Конечно, сэр, я готов дать любые пояснения.
– То есть, Вупи, ты полностью в теме?
– Я делал этот перевод полгода, сэр. Я и коллега Близдерон.
– Ну, Близдерону особая благодарность, передавай привет и все такое, однако поясни нам, что это за блюдо – «саткембо нороздулло». Я правильно воспроизвел?
– Да, сэр, с моих слов – правильно, но, возможно, носители языка транскрибируют фонотему «нгу» как «бхори-бота», и тогда «нороздулло» будет звучать как «каперсмут» или «зеглезе». Но это уже фонетический радикал, и я предпочел бы его не использовать, поскольку эффект его исполнения маловероятен…
– Стоп, капитан! – хлопнул по столу Штерн, и в зале воцарилась такая тишина, что слышно было, как происходит диффузия между металлами в подставке для карандашей. – Давай без этого словесного гомосексуализма. Я его по три раза на дню слышу от своих подчиненных, поэтому остановимся на первом варианте.
– Саткембо, сэр?
– Да, вполне нормальный вариант. Но что это значит?
– Саткембо – это шарпезон. По-нашему, среднетоннажный сфероид.
– И чего этот шарпезон?
– Он преследовал плармуттал фризонтал, чтобы уничтожить его и не дать возможность высадить десант. Гонка продолжалась четверо суток.
– И что?
– Ну, из данного документа мы узнаём, что капитану удалось оторваться от преследователей. Позже он составил эту поэму и даже получил новый чин, название которого, к сожалению, не произносится.
– Почему не произносится?
– Потому что невозможно произнести два важных бета-звука, которые извлекаются с помощью гроа – подъязыкового отростка.
– Ладно, оставим это, давайте по существу, господин капитан, – сказал Штерн, чувствуя легкое головокружение.
– А по существу уже все, сэр, записки этого капитана были довольно коротки.
– Куда же он делся потом?
– Возможно, погиб в бою. Та война была очень затратной, помимо бессчетного количества муглов там гибли лучшие представители нороздулов и фризонталов.
Капитан Вупи держался свободно, он жестикулировал и морщил свою гражданскую физиономию, в то время как окружающие его высшие офицеры не могли понять, о чем говорит этот Вупи и в чем смысл его бесед с начальником штаба.
– Хорошо, капитан, давайте начнем с простого – шарпезон нам известен, и это очень хорошо, а вот нороздул и фризонтал? Они кто или что?
– Нороздул и фризонтал, сэр, – это две гегемонистические нации, которые на момент повествования сцепились в смертельной схватке.
– Э… А что это за дурацкие названия? Откуда эти нации?
– Ну, тут мы с коллегой Близдероном слегка разошлись во мнениях. Мы по-разному истолковываем фонотему «брюк», особенно во второй и четвертой ее семантических производных.
– Давай без этого гомосексуализма, капитан, – покороче и попонятнее, а то у меня генералы уже животом маются от твоей неожиданной грамоты.
– Да, сэр, конечно, – кивнул Вупи. – Согласно моей собственной теории нороздул переводится как «прибывшие со звезд», а фризонтал – «зародившиеся в туманности».
– Марсиане, что ли?
– В каком-то смысле, сэр. Они – не мы, они – другие.
– А кто же тогда мы, если они тут все уже истоптали?
– Муглы…
– Чего? – не понял Штерн.
– Мы – это муглы, если угодно – кнехты большой войны.
– Кнехты – это плохо?
– Не то чтобы плохо, сэр, но второй сорт.
– Ага… – произнес Штерн и замолчал. Ему требовалась пауза, как и многим сидевшим за этим столом. Они были готовы к нагоняям, к угрозам увольнения и даже помещению в войсковую тюрьму, где давали кисель с искусственными ягодами, но такое…
– Ладно, капитан, расскажи нам, за кого воевали муглы, то есть мы.
– Муглы воевали за обе стороны, сэр. Они были главным расходным материалом войны. Если нороздулы и фризонталы гибли сотнями тысяч, то муглы погибали десятками миллионов. Их никто не считал, я повторяю – это был расходный материал.
Начштаба вздохнул, потом вышел из-за стола и отошел к окну посмотреть на туманный ландшафт большого города, эта панорама помогала ему справиться с разрушительными мыслями.
Попадись ему сейчас нороздул или фризонтал, он мог бы порвать их голыми руками. Попранная гордость мугла взыграла в нем, она жгла его изнутри и требовала отмщения.
Немного успокоившись, начштаба разрешил капитану Вупи продолжить доклад.
– Вы уверены, сэр? – на всякий случай уточнил Вупи.
– Давайте дальше, капитан, насколько мы поняли, сфероиды – это реальность, правильно?
– Так точно, сэр, реальность.
– Откуда же им взяться теперь, когда эти сукины дети друг друга укокошили?
