— Пытались активировать по радиосигналу, но ничего не получилось. Видимо, приемник поврежден или немцы быстро среагировали и приняли меры. Вот поэтому и хотел спросить: Сергей, может, у тебя там еще какие-то дополнительные возможности заложены? Ты же еще тот темнила, должен что-то такое предусмотреть.
— Есть возможность подключиться по Wi-Fi, но это нужно находиться с ноутбуком в непосредственной близости, ну максимум приблизиться метров на сто, и то не факт, что удастся законнектиться. Есть такая возможность подобраться?
— Сейчас — нет. Немцы столько войск нагнали, что там сесть негде. Можно перебросить маяк и высадить десант километрах в двадцати, но это будет настоящая войсковая операция, придется прорываться, потеряем время, людей, технику. Противник сюда перекидывает дополнительные силы, и наши потери могут возрасти. Поэтому я тебя и выдернул из Антарктиды, может, что придумаешь, исходя из возможностей твоих систем?
— Штурмовики работают на пределе дальности?
— Практически.
Я опустил голову, рассматривая истоптанный деревянный пол.
— Что с экипажем вертушки?
Лукичев, глубоко вздохнув, открыл на экране ноутбука фотографию, на которой был изображен лежащий на боку остов вертолета, на корпусе которого явственно были видны многочисленные отверстия от пуль и снарядов.
— Думаешь, здесь мог кто-то уцелеть? Мои ребята прихватили «языка», так тот рассказал, что даже по упавшему вертолету немцы долбили из крупняков.
— Поэтому там вы бомбили без особой осторожности для потерянного оборудования?
— Да, Сергей, сам понимаешь, что стоит на кону. Но до вечера мы должны что-то решить. В эту сторону идут несколько колонн бронетехники, и мы потом вообще ничего добиться не сможем. И так уже потеряли несколько местных штурмовиков. Я говорил с Берией, он был бы не против применения особо мощного оружия.
— Намек на ядерное оружие?
— Да.
— У нас его нет, а вот его аналог почему бы и не применить?
— Что ты придумал? Россияне тебе большую бомбу объемного взрыва передали?
— Нет. Есть другие варианты…
Решение принято. Всё пришлось делать на ходу и, несмотря на критическую ситуацию, мне никто не позволил приблизиться к месту боя, где решалась наша судьба.
Я летел в МИ-24, с пространственно-временным маяком под боком, и ждал результата вылета нашей авиации в район падения вертолета. У меня на коленях лежал раскрытый ноутбук, подключенный к беспроводной точке доступа с антенной, направленной в район проведения операции. С точно таким же оборудованием над районом проведения операции должен будет кружить Су-25, сопровождаемый еще четырьмя такими же фронтовыми штурмовиками для огневой поддержки. Причем один из них нес вместо бомбы защищенный бронепластинами маяк, который в случае моей неудачи нужно было скинуть в район аварийной посадки нашего вертолета. Всё было выверено и оговорено, и теперь оставалось только ждать.
Слушая переговоры на общей волне, я мог судить о том, что происходит в пятнадцати километрах от нашей позиции, где вертолет нарезал круги.
— …Подходим к зоне.
— …Есть подавление радиосвязи у противника.
— …Видим заградительный огонь.
— …Пошел сброс канистр с напалмом.
Но меня интересовало только сообщение «Кречета-4», который должен был определить наличие беспроводной сети, создаваемой вмонтированной в маяк точкой доступа.
— Феникс!
О, это уже меня.
— Есть сигнал!
Я отжал тангенту на манипуляторе радиостанции.
— Кречет-четыре! Какое название сети?
— Название сети «Маяк-8».
— Все точно. Сбрасывайте ретранслятор.
— Вас понял.
Теперь я мог только представить, что там происходило. Все штурмовики, до этого обстреливающие с дальних дистанций позиции немецкой ПВО, порвали круг, и на головы противника, который пытался что-то сделать со сбитой боевой машиной из будущего, посыпались канистры с напалмом и тяжелые бомбы. На фоне такой массированной бомбардировки, поддержанной целым ИАП, который сцепился с немецкими истребителями, заостренный стальной цилиндр с вмонтированным репитером Wi-Fi, сорвался с бомбовой подвески Су-25 с позывным «Кречет-четыре» и воткнулся в замерзшую землю. Устройство должно было проработать всего пятнадцать минут, достаточных, чтобы я успел перепрограммировать маяк на включение и последующую самоликвидацию.
Теперь время пошло на секунды. Контакт с ретранслятором на штурмовике был постоянный, а после сброса цилиндра я запустил пингование точки доступа маяка.
Штурмовик, чтобы зря не рисковать, нарезал круги, стараясь быть невдалеке от района, выполняя роль ретранслятора, при этом сильно рискуя, учитывая, что его пытались сбить и истребители противника, и всякая стреляющая гадина с земли. Шум работы двигателей моего вертолета изменился, и боевая машина начала набирать высоту, чтобы улучшить качество приема сигнала.
Секунды бежали, а на экране ноутбука все появлялись строки: «Превышен интервал ожидания для запроса».
— Ну давай же. Давай!
Я ждал, молясь, чтобы всё получилось.
— Есть! — я не выдержал и закричал, когда увидел ответ от маяка.
Быстро закрываю окно пингования, открываю новое, в котором запускаю консоль и подключаюсь к программе тестирования, и, получив приемлемые цифры, запускаю таймер самостоятельного включения пространственно-временного маяка. Всё, таймер пошел. Время.
Закрыл ноутбук и схватил манипулятор радиостанции.
— Кречет-четыре, уходите, дело сделано.
— Вас понял, Феникс, вовремя, а то меня уже зацепили.
— Серьезно?
— Не знаю, долечу ли до аэродрома.
— Если будут проблемы, катапультируйтесь.
Летчик хмыкнул.
— Посмотрим, Феникс. Удачи вам.
— И вам!
Переключившись, я связался с пилотом вертолета:
— Миша, срочно вниз. Надо присесть, запустить маяк и мне перейти в бункер. Будем давить гадов.
— Понял, командир. Сейчас сделаю…
Ворвавшись в бункер, я сразу бросился в центр управления и начал выгонять оттуда народ. Процедуру эвакуации мы оговорили еще во время проработки плана, поэтому, настроив систему, еще раз проверил всё, что можно, и в сопровождении охраны выехал в резервный центр управления установкой в Молодежном. Теперь оставалось только ждать запрограммированное включение маяка, навести на него установку, ну и произвести определенные манипуляции, которые смогут доставить немцам максимум неприятностей.
Я с женой и Катей Артемьевой сидели в максимально защищенном пункте управления в моем старом бункере, где всё начиналось, и смотрели на часы на стене. Время отсчитывало последние мгновения, и мы понимали, что сейчас начинается новый виток в использовании систем путешествия во времени — установка сознательно будет использоваться в качестве оружия.
