Олег Верещагин - Я иду искать. История вторая

Быстрее, быстрее несся круг, металось пламя, кидаясь в стороны за ле­тящими над землей людьми, словно добрый Огонь хотел коснуться каждого, защитить прикосновением от бед и зол...

— Уйдем, — попросила Бранка, — нет желанья и думать про то...

— А? Погоди...— Олег с трудом оторвался от гипнотизирующего зрелища, расслабил напрягшиеся мышцы. Но всё же пару раз оглянулся на скачущее за по­движным частоколом ног пламя...

В другом месте под быстрый перебор гусельных струн Олег услышал знакомое:

— и подумал, как был бы удивлен Розенбаум, узнав, где поют его песни и на чем аккомпанируют. А дальше заливался девчоночий го­лос — довольно-таки беззастенчиво:

— Пойдем до тебя, — негромко сказала Бранка. — Одна ночь, да наша...

— Пошли, — легко согласился Олег.

Наверное, не они одни в эту белую, ночь стремились остаться хоть не­надолго и оставались вдвоем. И в этот раз — второй в их жизни — все по­лучилось еще лучше, а главное — без ощущения вины перед кем бы то ни бы­ло. Потому что третьего раза могло и не быть. На топчане в комнате Олега на постоялом дворе лежали не два подростка, нет. Подростки не ходят на смерть. И не клянутся убить себя, если любимый не вернется — так, что в истинности клятвы не остается сомнений..

Уже под утро они уснули, обнявшись — коротким, глубоким сном. И Олег проснулся первым — ему почудилось, что Бранка плачет. Но ее лицо — в ла­дони от лица Олега было спящим и спокойным во сне, на скулах лежало по­лукружье теней от длинных густых ресниц. А всхлипывали где-то сзади, и Олег осторожно повернул голову.

Небольшое существо — комок меха с крупного кота размером — сидело на небрежно брошенной, а теперь аккуратно сложенной одежды Олега. Существо перебирало вещи лохматыми то ли лапками, то ли ручками, перекладывало их удобнее, аккуратнее аккуратного — и совсем по-человечески всхлипывало.

Домовой плакал...

...Рыжего конька Гоймир привел на обрыв над водопадом в тот момент, когда солнце, неподвижно повисев над краем мира. вновь поползло в небо. Юный князь поставил смирное животное на каменной площадке недалеко от Грохочущего водопада и, протянув к разгорающемуся диску топор-чекан со скругленным книзу полотном, заговорил:

— Хвала тебе, Дажьбог, отец огня небесного, Солнце пресветлое! Вот он я — стою под взглядом у тебя, родич старший. Гоймир, князь племени Рыси с недавна. Пришел со спросом. Правдой ответь. Недобро увидишь — одно от­веть правдой, без лжи. Что ответишь — при мне и будет, не поманю братьев своих поперед победы надеждой, не уроню духа им поперед гибели отчаянь­ем. Мне ответь, Дажьбог! Князю! Вот — то тебе — ответь!!!

И с этими словами Гоймир, повернувшись на пятках, обрушил чудовищный, молниеносный удар чекана на широкий лоб рыжего коня.

Коротко хрустнула кость. Брызнула в стороны кровь из-под умело выр­ванного лезвия, залила лицо князю. Но, не обращая на это внимания и не по­днимая руки, чтобы вытереться, молча смотрел Гоймир, на какую сторону упал конь.

Больше этого не видел никто. Только князь — и Дажьбог, давший свой ответ.

Оказалось, что и без того невеликому ополчению предстоит разбиться на еще более мелкие группы, которые дойдут вместе только до предполагае­мой зоны боевых действий. Олег только теперь сообразил, что не будет мас­сового ополчения и больших битв с врагом, какие он представлял себе. Та­кая тактика со стороны гораздо менее многочисленных дружин и ополчения всех выступающих племен — а они едва ли превышали по численности 25 тысяч воинов — и куда хуже вооруженных горцев была бы губительной. Данваны и их рабы не раз разбивали и более многочисленные армия лесовиков, горожан, го­рцев, анласов и добровольцев с Земли. Ставка делалась на партизанские бое­вые действия — как тут говорили, «украдную войну» — по всей территории на западе Горной Страны, примерно в шестистах километрах по земным мер­кам от Вересковой долины. Опыт предыдущих войн подсказывал князю Гоймиру — такому же мальчишке, как и его бойцы — что оптимальными будут отряды по два десятка человек, бьющиеся самостоятельно и объединяющиеся на вре­мя для проведения особо крупных операций. Конечно такими словами Гоймир не мыслил, потому что не знал их, но общая концепция имела такую суть. Люди Степаньшина должны были развернуть войну в их родных лесах на грани­це Горной Страны и задержать те отряды врага, которые попытаются нанести удар горцам «в подбрюшье» — а что такая попытка будет, никто не сомневался. Пожилые воины, кроме того, брали под охрану Сохатый перевал.

Горцев никого специально не делил на эти группы — четы. Они потерялись по два десятки человек в результате хаотичного движения, основанно­го на личных симпатиях и антипатиях, близких и дальних родственных свя­зях и дружеских протекциях. Такая система комплектования делала их внут­ренне несокрушимыми: не было случая, чтобы горец бросил товарища, предал или струсил. Командиров чет — воевод — тоже выбирали сами. Именно поэто­му Олег с утра пораньше отыскал Йерикку.

— Слушай, мне бы хотелось пойти в одной ком... ну, чете с тобой — это воз­можно? — с ходу взял быка за рога Олег.

— Да, конечно...— Йерикка замялся, с некоторой неуверенностью глядя на друга. — Но понимаешь, я иду в чете Гоймира...

— Блин! — изумился Олег. — Ты что, не воевода?!

— Да я и не стремился, — в свою очередь удивился рыжий горец. — Я пулеметчик, а не командир, — и он пристукнул оземь прикладом своего «дегтяря».

— Ну...— Олег махнул рукой:— А, да все равно, лишь бы Гоймир не закозлился.

— Он-то согласится, — по-прежнему не очень уверенно покачал головой Йе­рикка, — только вот будет ли это по уму...

— Без паники,— посоветовал Олег, — у нас по уму ни фига не делается, а то не стоило бы и затевать эту мясорубку. Надо было просто бежать на во­сток этаким Большим Спринтом со стайерской скоростью. Это было бы по уму.