— Паршиво.
— Но там никто не живет. Они затопленные наполовину. Все главное по коридору дальше. Там комната большая. Ну вроде как несколько комнат сразу. Вот там все и сидят и… едят.
— А подруга твоя?
— Тоже там. Только она не с ними. Она… Ну, вроде пленница. Она там в веревках…
Носик еще что-то говорил, а Вязников задумался. В голове мелькнула мыслишка, ухватить которую за хвост не удалось. Что-то было неправильно в рассказе ефрейтора. Что-то не стыковалось. Но понять что, не получалось. Морозов тем временем вытаскивал у Александра все новые и новые подробности. Сколько людей приблизительно, оружие. Коридор, размеры комнат.
— Понятно. А у сослуживца твоего автомат был?
— Был.
— Где?
— Там.
— Понятно. — Юра крякнул от досады.
— Они сейчас, наверное, жрут, — неуверенно произнес Носик.
— Почему?
— Ну, горбатого этого они же с собой утащили.
Вязников вспомнил кровавые следы, ведущие в подвал. Кивнул.
Юрий внимательно осмотрел автомат ефрейтора, что-то подтолкнул, стукнул, отщелкнул патрон.
— Леш, рожок лишний дай… — Автомат в руках Морозова клацнул, магазин встал на место.
— Рожок лишним не бывает, — пробормотал Вязников.
— Держи, солдат. — Юра подал «Калашников» Саше. — Но направляй его куда угодно, но не в нашу сторону. Увижу, убью без разговоров. Можешь мне поверить на слово.
Носик часто закивал: понял, мол, верю.
— Коли, — кивнул Юра Вязникову.
Тот постучал по последней ампуле морфий-коктейля. Набрал в шприц, пробормотал что-то вроде «сейчас будет немного больно» и вколол ефрейтору в области раны.
— Пошли.
В подвале было гадко. По-особенному гадко, как бывает только там, где когда-то случилось нечто противоречащее человеческим инстинктам. Так бывает в заброшенных лагерях, в Освенциме, на местах зверских изнасилований, в пыточных камерах. Не хотелось касаться даже стен. Все вокруг казалось покрытым жирной, липкой грязью.
Морозов, стараясь ступать осторожно, двигался впереди, за ним, заглядывая в каждый подвальный закуток, шел Алексей. Прежнее спокойствие куда-то испарилось. Он чувствовал, как сердце бухает где-то около горла, а по спине, сверху вниз, пробегают гаденькие поносные мурашки. Это был не страх. Скорее отвращение, какое бывает у человека, опускающего руку в унитаз, чтобы достать упавший кошелек. Следом за ними, практически спиной вперед, ковылял Саша. Он честно исполнял приказ не направлять оружие в спины впереди идущих, его зона ответственности распространялась на тыл.
Странно, но в коридоре никого не было. Только откуда-то издалека доносились голоса и шипение. Остро пахло дымом и чем-то еще.
— Что за ерунда? — прошептал Морозов, останавливаясь. — Когда вы сюда пришли, тоже так было?
Ефрейтор молчал.
— Эй! — Юра обернулся. — Носик, твою мать, когда вы сюда пришли…
— Все то же самое, товарищ капитан. Только запаха не было. Мясом не пахло. — Ефрейтор, повинуясь какому-то внутреннему позыву, присвоил Морозову звание капитана. Вероятно, такая картина мира более всего устраивала Александра.
Вязников понял, чем пах дым, заметными струйками плывущий под потолком. Понял и с трудом подавил рвотный позыв. В помещениях царил плотный запах жарящегося мяса. Отбивная.
Юра поиграл желваками и буркнул:
— Пошли живее. Эти суки сейчас ни черта не услышат… Они жрут. Счастлив твой бог, ефрейтор.
Однако жрали далеко не все.
Когда до главного зала оставалось всего несколько шагов, из темноты бокового прохода, словно чертик из табакерки, выскочил кто-то черный, косматый. В воздухе мелькнули скрюченные пальцы вытянутых рук. Взгляд зацепился за грязные, в черных разводах, костлявые локти, неестественно вывернутые наружу.
Существо метило Морозову в спину. Но за мгновение до броска Юра заметил движение краем глаза и сделал лишний шаг вперед. Вязников вскинул автомат, но чуть-чуть протянул с выстрелом, а через секунду стрелять было уже поздно.
Ногти зло царапнули по камуфляжу Морозова, промахиваясь. Существо нагнулось, становясь на четвереньки. Юра изогнулся по-звериному и наотмашь ударил железом автомата нападавшему в спину. Почти не глядя, наугад. Тварь воткнулась лицом в бетон стены и медленно сползла по нему на пол. Вязников взял на мушку темный провал коридора. Но там было пусто. Справа чернела маленькая, похожая на гроб комнатушка.
— Баба, — прошептал Морозов.
Алексей обернулся. Юра разглядывал лицо напавшей на него женщины.
— Старуха.
Женщина была голой. Дико смотрелись обвисшие, исхудалые груди, выкрашенные в черный цвет, грязное перекошенное лицо с кривым провалом рта.
— Готова? — спросил Вязников.
— Ну да, много ли ей надо?.. Попал, скорее всего, в позвоночник.
Алексей покосился через плечо. Солдат Носик дробно и часто дрожал, автомат в его руках ходил ходуном, зубы мелко постукивали.
— Ствол в сторону, — негромко скомандовал Вязников. — И вообще, за тылами смотри…
Парнишка коротко, испуганно кивнул и отвернулся.
— Странно, что она молчала. — Морозов попытался стволом раздвинуть старухе рот. — Когда нападают, обычно кричат…
— Я тебя очень прошу… — Алексей прижал автомат к груди. — Давай эту проблему оставим на потом. И вообще, тот факт, что у нее нет языка, лучше оставить в стороне. Наш юный друг наверняка обладает слабым желудком. Мне не хочется делать это грязное дело еще более грязным.
Юра пожал плечами.
Из-за поворота доносилось шипение масла.
Уже совсем близко.
Морозов двинулся дальше. Алексей переступил через раскинутые ноги старухи и проследил, чтобы ефрейтор не споткнулся, Носик старательно отворачивался от трупа. Парнишке было очень трудно идти, опираясь на здоровую ногу, он плечом подпирал стены подвала.
Когда они вошли в зал, никто не обратил на них внимания. Только Морозов, встретившись глазами с молодой девушкой, приложил палец к губам. Она выделялась ярким пятном среди серо-черной массы тел, что сидели, лежали и двигались вокруг небольшого костерка. Над чадным, красным пламенем на двух кирпичах была установлена большая сковорода, где среди пузырящегося масла плавало мясо. Взгляды людей, а их было не меньше десятка, были прикованы к еде. Кто-то сглатывал слюну, ежесекундно утирая сухие губы, кто-то едва заметно покачивался из стороны в сторону, какой-то мужчина, сидя на корточках, ожесточенно дрочил. Жуткой карикатурой среди общего кошмара торчал ослепительно белый поварской колпак на крепком мужике, хозяйничавшем у костра.
— Дьявольский шабаш, где мерзкие хари… — пробормотал Юра.
Вязников толкнул его в бок и кивнул куда-то в угол.
