Владимир Добряков - Сумеречные миры

Очень нужен я там, в темноте.

Ничего, распогодится!

Там чужие слова, там дурная молва,

Там ненужные встречи случаются.

Там сгорела, пожухла трава,

И следы не читаются,

В темноте.

С чего все началось? Откуда все пошло? Не с того ли момента, когда я после спора с Магистром и безобидной реплики Лены: «С начала» — задумался над тем, что она имела в виду. Я тогда предположил наличие прямых переходов между низкочастотными фазами. Их характеристики настолько близки, что осуществление и поддержание таких переходов не потребует больших энергетических затрат. Это все может происходить за к счет каких-либо флуктуации темпорального поля.

С первого взгляда эта идея показалась сумасшедшей даже Лене и Магистру. Но Сектор Хронофизики подтвердил правомерность моей гипотезы. А через несколько дней Ричард, начальник отдела Сектора Наблюдателей, выдал нам первые координаты предполагаемых прямых переходов. И мы с Андреем отправились в Реальные фазы в разведку боем.

Или все началось раньше? Когда мы с Андреем завершили курс обучения, сдали все экзамены и зачеты, прошли курс морально-психологической подготовки и, вернувшись из Лабиринта, сидели за ужином, организованным в нашу честь?

Катрин тогда сказала:

— Моя группа обнаружила какое-то странное наличие очень больших и опасных аномалий в области низких и высоких хроночастот. Причем вектор опасности явно устремлен в сторону нашей нуль-фазы.

Позднее она назвала это явление Черным Вектором Противодействия — ЧВП. А при выполнении своего первого задания в ранге Бакалавра и хроноагента экстра-класса я столкнулся с этим ЧВП напрямую.

Нет, скорее всего началось все тогда, когда я очнулся на столе в пункте внедрения, и первым человеком, которого я здесь увидел, оказалась Лена. Именно она по команде Магистра извлекла мою Матрицу [1] из сознания летчика Андрея Злобина за мгновение до того, как ведомый его рукой горящий «Як» был готов врезаться в немецкое бензохранилище. Сейчас я уже привык к внедрениям и резким переходам из одного состояния в другое. А тогда…

Я почувствовал себя на том свете, и Лена показалась мне ангелом или демоном. Понимай, как нравится. Впрочем, в ней всегда сочеталось и ангельское, и демоническое. А как я возмущался, когда Магистр объяснил мне, что дорога в мое время для меня навсегда закрыта! Как я возмущался тем, что мне предлагали делать! Вмешательство в дела других фаз! Коррекция исторического процесса и так далее. И только Лена: ее беседы, ее такт и ее любовь; да, наша любовь сыграла в моем решении не последнюю роль.

Первое свое задание я выполнил, еще не начав обучения, и сразу же напортачил. Я тогда еще не имел никакого представления о том, что все действия хроноагента в Реальных фазах тщательно рассчитываются во избежание отрицательных последствий. Вместо того чтобы ни на йоту не отклоняться от задания, которое сформулировал мне Магистр, я проявил инициативу. Сейчас я усмехаюсь, вспоминая свою наивность. Подумаешь, сдал ФБР резидента итальянской разведки! Хорошо, что обошлось без серьезных последствий. Вправив мне мозги, Магистр запряг меня в учебу. Как я умудрился за столь короткий срок переварить такой объем информации и сдать столько зачетов и экзаменов? Впрочем, без помощи Лены и Магистра я бы никогда не справился с этой бездной премудрости. Особенно с темпоральной алгеброй.

А еще вернее, все началось 4 мая 1941 года, по летосчислению той фазы, куда по ошибке магистр забросил мою Матрицу. Все произошло случайно. А ошибку заметили только тогда, когда менять что-либо было поздно.

Короче говоря, заснув в номере гостиницы в 1991 году, я проснулся в той же гостинице, но в мае 1941 года. Я едва не сошел тогда с ума. И сошел бы. Но Магистр вступил со мной в контакт, объяснил ситуацию и обрисовал то задание, которое я волей случая должен был теперь выполнять. Нельзя сказать, что я пришел в восторг, но деваться мне было некуда, разве что в дурдом или под трибунал. Так я почти на полгода (и каких полгода!) стал Андреем Злобиным [2], летчиком-истребителем 129-го авиаполка в составе дивизии особого назначения.

Началась война, началась боевая работа. Мы делали от четырех до шести вылетов в день. Дивизии поручали самые тяжелые и опасные операции. И мы с ними справлялись. Правда, многое приходилось осваивать на ходу. Я составлял исключение, мне было легче, чем другим. Еще в летном училище я освоил тактику ведения воздушного боя, выработанную Сафоновым, Покрышкиным, Глинками, Кожедубом и другими асами минувшей для меня войны. И по мере возможностей я передавал этот опыт своим новым товарищам.

Все то время, пока я находился в 41-м году, я ломал себе голову над неразрешимой проблемой. Если все складывалось совсем не так, как я знал, то почему это никоим образом не отразилось на нашей истории, точнее, на сегодняшнем дне. И только когда я попал в Монастырь, Магистр объяснил мне, что я действовал не в своем Мире, а в другом, который отставал от моего ровно на пятьдесят лет.

На войне, как на войне. Там царят смерть и слепой случай. Только они постоянны и непреложны. Все остальное зыбко, преходяще и краткосрочно. Так краткосрочно и зыбко оказалось мое счастье, которому завидовал, за которое радовался и которое берег весь наш полк. В день, который мы с Ольгой назначили для нашей свадьбы, случайная бомба, сброшенная с «Юнкерса», удирающего от истребителей, попала в дом, где была развернута операционная полевого госпиталя нашего корпуса. Военврач Колышкина Ольга Ивановна в этот момент оперировала.

Я остался в 41-м году один. Теперь меня, кроме долга, ничего здесь не удерживало. Кроме долга и мести за свою жену и своего не успевшего родиться ребенка. Но и сам я воевал и мстил недолго.

В бою над Рославлем немцы подожгли мой «Як». Падая в горящей машине, я вдруг заметил то самое замаскированное бензохранилище, которое и было главной целью нашей атаки на станцию. Не раздумывая, я направил горящую машину на емкости с бензином. Я только успел крикнуть ребятам на прощание: «Мирр-р вашему дому!» — и очнулся уже в Монастыре, на столе, под любопытным взглядом Лены.

Вот, пожалуй, именно с этого все и началось. Да, именно с этого. И стал волей Времени Андрей Коршунов, старший лейтенант ВВС, хроноагентом экстра-класса.