Никита Шмелев - Вожак кочевников. На службе его светлости (сборник)

Тарик охотно перевел, как всегда, медленно подбирая слова. А когда-то его голос был для меня единственным утешением. Единственным связующим звеном между мной и кочевниками.

– Пусть делает с ним, что хочет, – сказал Кастлгейт-старший дрожащим от злости голосом. – Давно пора избавится от этого недоразумения.

– Это я недоразумение?! А не то, что вы встречаетесь в лесу с предателями? – вызывающе сказал я. Мне поведение Кастлгейту совсем не нравилось. Он попытался удержать себя в руках, но не смог.

– Если бы не ты, – оскалившись, брат барона сжал гриву своего коня, – мой план давно уже был бы исполнен. Ты изрядно мне помешал этими своими переговорами. Как тебе только в голову пришло договариваться с моим братом о мире? Да еще в такой момент! – Кастлгейт вконец разбушевался, так что прерывать его речь никто не решился. – Все было продумано и шло как по маслу. И тут ты явился и начал все портить. Зачем ты затесался к варварам? Зачем ты забрал у них это ожерелье?

– Ожерелье? – переспросил я.

– Да! Его должен был получить этот… Тамур. Тогда власть в их мерзком племени заняли бы мои люди. Вот он, – брат барона показал на Тарика.

– А зачем это вам было нужно? – машинально спросил я, хотя отдаленно начал и сам догадываться.

– Чтобы началась война. Чтобы бароны сцепились друг с другом. Мне было очень трудно рассорить их с моим братом и между собой. Они так тянули с войной, что пришлось придумывать эту канитель с ожерельем, с вторжением кочевников…

– То есть как? – я схватился за голову. Заговорил довольно невпопад, как ребенок, которому сказали, что он приемный. – Вы сами хотели развязать войну? Сами? А как же нападение в замке? Как же войско, которое послали на границу, прямо к лагерю?

– Господин Ульрих, – заговорил Тарик, – был… э… не знал, как обстоят дела в племени. Не знал… про тебя.

Меня удивило, почему это Тарик говорит на не понятном его хозяину языке. Хотя Тамур не очень интересовался нашей беседой. Он безучастно смотрел по сторонам, поигрывая секирой.

– Да, не знал, – согласился Ульрих. – Я надеялся, что эти варвары смогут сами выполнить свою часть плана. К тому времени, как к их лагерю приблизилось войско, они должны были быть уже готовы. Зря я разрешил им действовать самостоятельно.

– Но нападение в замке? – повторил я.

– Когда ты вмешался, я подумал, что смогу все это решить проще. Если бы не мой сын, барон Вульфгард был бы мертв. Хорошо, что за дело взялся Нортон. Вот на кого можно полностью положиться.

Я неожиданно вспомнил давешнюю стычку с советником Кастлгейтов. Как Нортон перекатился через меня, отобрал нож. И все за несколько мгновений. Тогда, во время нападения убийц в зале замка, он проявил такую же сноровку. Ему бы не составило труда воткнуть кусок стекла в горло наемнику, которого я заарканил. Представить трудно, но можно. Да и устранить выжившего убийцу во время допроса Нортон тоже мог.

Я задумался над тем, что еще было в силах Нортона. Он, похоже, был связующим звеном в этом плане. Другой бы на моем месте хлопнул бы себя по лбу и воскликнул что-нибудь вроде: «Как же я сразу не догадался!» Я этого делать не стал, потому что догадаться сразу не смог. Но, услышав слова Ульриха Кастлгейта, понял, что все довольно просто.

Роберт говорил, что Нортон участвовал в экспедиции в дальние края, а вернулся еле живой… Почему бы не предположить, что он столкнулся с кем-нибудь из племени кочевников? Я мог об этом и не знать, хоть и прожил в лагере достаточно долго. Как-то советник умудрился убедить кочевников не убивать его. Да еще и отпустить. А может, его специально и послали к ним, чтобы на неких условиях договориться и разработать план?

Неправдоподобно, конечно. Но если бы мне пришла в голову такая идея, я бы использовал для ее воплощения в жизнь только Нортона. «Более ответственного человека я не встречал», – говорил мне Роберт о своем семейном советнике.

А что дальше? Похоже, произошло совпадение интересов. Старейшина Трей давно мечтал о полной власти над племенем. Ульрих Кастлгейт, похоже, так же сильно желал власти над землями своего брата. С помощью Нортона и, скорее всего, Тарика был создан союз. Кочевники должны были добыть Символ Власти, а позже – устроить заварушку на окраинах баронских владений. Ульрих Кастлгейт в это время организовывает войну между баронами или хотя бы очень напряженную обстановку. Потом начинается неразбериха, на ноги поднимаются войска. Тут барон Вульфгард погибает. Ульрих Кастлгейт встает на его место!

– И вы все это устроили, чтобы свергнуть своего брата? – озвучил я свою последнюю мысль.

– Титул барона Вульфгарда должен был достаться мне.

– Я не понимаю.

– Конечно, – процедил Кастлгейт-старший. – В такой глуши, как твоя деревня, никто даже не подозревает, что происходит вокруг. Так лучше, с вами легче справляться. Нас двое братьев Кастлгейтов. Мы – знать, дворянство, представители древнего рода… Но этого мало. Когда земли, лежащие между Империей и степями, разделились на девять баронских земель, появились баронские титулы по именам первых правителей. Вульфгарды, Штольцы – все их семьи давно забыты… Но титулы остались, – Кастлгейт-старший говорил все сбивчивее. В его глазах сверкал нездоровый блеск. – И эти титулы достаются сильнейшим. Тем, кто достоин править землями и людьми. Среди баронов не заведено наследование от отца к сыну, нет династий, подобных императорским. Власть передается решением правителя, хоть его детям, хоть родственникам, хоть приближенным. Или берется силой.

– И вы готовы ради власти уничтожить своего брата?

Вопрос был глупый, и так было ясно, что он готов. Я сказал еще:

– А что потом? Вы устроите кровопролитие, кочевники перебьют много крестьян. Бароны будут пытаться захватить чужие земли. Как вы думаете все удержать под контролем?

– Я справлюсь, будь спокоен. Я не мог рассчитывать на поддержку сына, он бы никогда не пошел на заговор против Вульфгарда. Я воспитал в Роберте преданность и рыцарскую честь. Видимо, перестарался. Даже ради меня он не пойдет против барона. Зато у меня есть Нортон и Тарик, обладающий варварской хитростью.

Я не понял, комплимент это был или оскорбление. Тарик никак не отреагировал.

– Их старейшина Трей похож на меня, – продолжил Кастлгейт. – Он тоже устал делить свою власть.

– Ему и так придется делить ее с Тариком и Тамуром.

– С ним? – Ульрих аж заулыбался. – Этот безумный зверь может только убивать, верно, Тарик?

– Великий воин Тамур, – толмач тоже ухмыльнулся, – не интересуется… сложными материями. Его удел – бой. А я и старейшина Трей… сможем ужиться.

– Мы договорились, что по окончании войны кочевники уйдут. Собственно, не так долго ждать. Я решил сам проследить за выполнением плана.