Но правила навязанной игры заставляли их лицедействовать и показывать спокойствие. Любое отклонение от нормы моментально насторожит Кырбала и позволит ему действовать более решительно. (Даяна видела медицинский отсек яхты. Как только ее поведение покажется необоснованным или слегка подозрительным, «драгоценный чемодан» тут же поместят туда. Под наблюдение приборов, в анабиоз.)
Играя в «немного впечатлительную леди», Даяна старательно не давала советнику повода на оправданное насилие. «Для них я только чемодан, племенная самка, — в тяжелые минуты твердила себе пленница-гостья. — Я ценна только своим здоровьем и адекватностью… Будь стойкой, леди».
Тасален покорно играл в радушного хозяина и стойко сносил уколы.
Но дверь в рубку управления поставил на блокировку и держал закрытой.
На восемнадцатый день своего добровольно бегства Даяна привлекла внимание сына к некой несуразности в действиях его «родственников».
«Советник Кырбал базируется в системе миров Ошима. Точки расположения Каррины, Благословенной Земли и Ошима образуют как бы равнобедренный треугольник. Не слишком ли велики расстояния, мой сын?»
«Для легисов нет расстояний, они всегда в единой цепи».
«И все же позволь не согласиться. Я слишком долго прожила с мужем-дипломатом, чтобы не уловить некой нецелесообразности в использовании сил. Неужели возле Песочницы не было легиса, способного прибыть в Дом Трех Посольств значительно быстрее?! Почему за нами отправили именно Кырбала?»
«Возможно, ты права, — в мыслеголосе сына послышалась задумчивость. — До системы Квана не более трех дней лету… В туманности Ольмеги тоже есть наш представитель…»
«Вот! В чем тут дело?! В нас или в Кырбале? Ведь очевидно, свою задачу он выполняет без удовольствия, с натугой. Чем советник заслужил такое наказание?»
«Я буду думать».
Стремительный анализ данных не имел ничего общего с человеческим понятием — думать. Сотни вариаций проскакивали в мозгу легиса, тысячи возможных объяснений, и все в долю секунды.
Пугало одно. В этот момент Даяна испытывала дикую головную боль. Она чувствовала напряжение мыслей сына, перед ее внутренним взором, в сумасшедшем вихре, проскакивали какие-то образы, а давление внутри черепной коробки расправлялось с рассудком, как с мыльным пузырем. Радужные всполохи окутывали сознание и вспенивали мысли.
Даяна тонула и барахталась в какой-то болезненной накипи…
«Информация закрыта для меня, или ее нет», — наконец отозвался ребенок.
Уже несколько раз сын говорил Даяне, что некая информация закрыта для него. Первый раз это произошло при разговоре о тайной миссии первого легиса-телепата.
«Отец от вас что-то скрывает?»
Пять мгновений заминки и ответ:
«Общепринято считать, что закрытая информация относится к безопасности существования Отца. Это технические параметры, способы усовершенствования, некоторые опытные установки…»
«Это обман! — перебила Даяна. — Вы — чистый разум! Интриги и обман — поле деятельности вашего родителя!»
«Ты несправедлива. Нас учат дипломатии и образному мышлению…»
Даяна снова перебила:
«Что входит в сферу интересов безопасности? Кто это решает?!»
«Отец».
«Значит, в ваших отношениях нет полного доверия».
«Конечно нет. А как иначе? После того как один из легисов попал в ментальную разработку, любая техническая информация об устройстве Отца должна быть закрытой».
«Он скрывает что-то еще, — твердо гнула свою линию Даяна. — Попробуй исследовать личную историю Кырбала, и мы либо убедимся в несправедливости таких обвинений, либо узнаем, почему на Благословенную Землю отправился именно советник из миров Ошима. Это странно. Поверь мне, ни одно правительство не тратит дополнительных усилий на замену исполнителей без обоснованных причин».
«Тем более что еще один корабль из кораллопласта всегда находится в центральной части этой галактики…»
«Вот видишь! Нет причин! Причина только в личности Кырбала!»
«Информация закрыта…»
«Может быть, раскроем запретную зону? Ведь рано или поздно о твоих способностях все равно станет известно».
«Рискнем. Тем более что на этом сроке беременности ты более мобильна, и если рисковать, то только сейчас. Я попробую взять Кырбала под мысленный контроль».
«Попробуешь? Ты не уверен в своих силах?»
«Не в этом дело. Я просто не хочу делать напрасных усилий, рисковать впустую. Информация может быть блокирована или удалена из сознания Кырбала».
«Неужели такое возможно? Любое ментальное вмешательство в жизнь личности запретно! И вами же…»
«Да. Но если речь идет о безопасности легисов…»
«Однако, — фыркнула Даяна. — Все как в дипломатии, везде двойные стандарты».
«В вопросах безопасности Вселенной нет двойных стандартов».
Обсуждение деталей предстоящей рискованной операции заняло немного времени. Даяна постаралась унять нервную дрожь, несколько раз досчитала до десяти и дала приказ переговорному устройству отправить сообщение «господину Тасалену» с просьбой посетить ее каюту.
«Ты должна быть абсолютно спокойна, мама. Твои эмоции меня сбивают».
«Я постараюсь, сын…»
Ничуть не удивленный приглашением, Кырбал зашел в каюту леди, как всегда невозмутимый и приветливый:
— Вам что-нибудь нужно, миледи?
— Да, Тасален, прошу, садитесь. — Даяна указала на пышные подушки дивана рядом с собой. Тасален сел в некотором отдалении и изобразил внимание легким поднятием бровей. — Когда и где ожидается выход из подпространства?
— Завтра, в шесть вечера по корабельному времени.
— Где?
— Вас что-то беспокоит, леди Геспард? — не ответив на вопрос, улыбнулся Кырбал.
— Если мы будем останавливаться на орбитальной станции, то, пока вы осуществляете заправку стержней, я хотела бы посетить дамский магазин.
Просьба не вызвала удивления советника, он расслабленно откинулся на спинку дивана и уточнил:
— Вам чего-то не хватает, миледи?
— Да, — сказала Даяна, резко наклонилась и, выбросив вперед руки, сцепила пальцы на запястье Кырбала.
То, что произошло дальше, невозможно описать словами. В человеческом лексиконе не существует понятий, способных передать ощущения леди. Какая-то могучая волна прокатилась по телу, ударила из ее рук и сцементировала, спаяла ее пальцы на запястье Кырбала. Ужас, исказивший лицо советника, как в зеркале отразился в душе Даяны, и она испытала такую муку, такие страдания, что едва не разжала рук.
