Энди отрицательно замотал головой, потом махнул рукой, порылся в своей бездонной сумке, достал дощечку для письма, нацарапал на ней несколько слов и протянул Гунарту. Гунарт повертел дощечку в руках, пожал плечами и вернул Энди.
— Знаешь, парень, не понимаю я этих эльфийских рисунков. Надо чего, так говори.
Энди вздохнул. Говорить он не мог. Он знал, чем это может кончиться. Но Гунарту было не до Энди. Ему нужен был я.
— Так ты идешь, Рикланд? — язвительно спросил он. — Или позовешь охрану? Так знай, охрана не придет. Все твои орки убиты!
Да, в одиночку убить полсотни орков, пусть даже спящих, но так, что даже я не услышал шума, мог только Гунарт Сильный! Правда, я этого не оценил. Мне было все равно…
Зато на Энди это произвело впечатление. Он понял, что Гунарт для него — единственный шанс спастись.
Я так и не понял, что меня ударило — порыв ветра невероятной силы или невидимая кувалда. Только очутившись на земле и глядя, как на меня сверху медленно оседает палатка, я осознал, что все это дело рук, вернее, не рук, а уж не знаю чего, глаз, наверное, моего приятеля Энди. О его способности драться на расстоянии я даже не подозревал. Он, конечно, мог, рассердившись, мысленно швырнуть какой-нибудь предмет, но что он может проделать то же самое со мной… Однако я не удивился. Вместо этого бросился выполнять приказ, ведь Энди колдовал.
— Подер… — успел произнести он до того, как я оказался рядом и запечатал ему рот своим унизанным перстнями кулаком. Хорошо, что зубы не выбил, а то как бы он стал тогда свои заклинания выговаривать? Но Энди, к счастью, просто вылетел из палатки, которая благополучно обрушилась на нас с Гунартом Сильным, в железных лапах которого я оказался, едва выкарабкался из-под мешанины обломков каркаса и необъятной материи.
— Подержишь его, пока я сниму заклятие, ладно? — попросил Гунарта Энди, с трудом поднимаясь с земли. — Только держи крепче, а то он вывернется.
— У меня не вывернется! — заверил силач, заключая меня в медвежьи объятия, так что не то что вырваться, дергаться было бесполезно.
Когда речь шла о мести, Энди становился непробиваемо глупым. Он упорно отказывался понимать, зачем нужно кого-то убивать, когда все равно этим горю не поможешь. На протяжении всего времени, сколько мы с ним были знакомы, он заступался за орков, пытаясь доказать мне, что поголовное их истребление не только жестокость, но еще и довольно бессмысленное занятие. Я давно научился не обращать внимания на его нападки. Другое дело Гунарт Сильный. Всю дорогу до замка Урманда он развесив уши внимал доводам Энди, который втолковывал ему, что вызывать меня на поединок и мстить за смерть Урманда незачем. По крайней мере, слушал не перебивая. Я тоже помалкивал. Все мои умственные усилия были направлены на то, чтобы удержаться в седле, что после всей этой истории с колдовством было довольно-таки проблематично. И еще мне было стыдно. Так стыдно, что совершенно не хотелось напоминать о своем существовании, хотя в другое время я точно не вытерпел бы и предложил Гунарту сразиться, не сходя с места. Еще бы! Я помнил все, что произошло, и прекрасно понимал, что во всем случившемся со мной и Энди виноват только я один. Ведь, не будь я пьян, как орк в праздник длинной ночи, ни за что не попал бы в идиотскую западню черного колдуна… Если так пойдет дальше, меня, пожалуй, прозовут Рикланд-пьяница! «Все, с этого дня не прикоснусь к вину!» — мысленно клялся я себе.
Пока я пытался успокоить свою сварливую совесть, давая опрометчивые обещания, Энди соловьем заливался. Он старательно втолковывал Гунарту теорию загробной жизни с точки зрения колдуна, изрядно повозившегося с душами умерших. Гунарт молчал, но Энди это не смущало. Он читал мысли и мог распрекрасно спорить, даже если ему не отвечали.
— Как ты не понимаешь? Твоему отцу сейчас дела нет до того, отомстишь ты за него или нет. Он без особого заклинания и вспомнить-то тебя не сможет, а ты из-за него Рика убить хочешь! Урманд сейчас заново родился в каком-то другом мире, может, лучшем, чем наш, может, похуже. Это уж как богам было угодно. И оттого, что ты отомстишь за него, ничего не изменится. Ну, конечно, ты тоже думаешь, как Рик, что Урманд не попадет в Лучший мир, покаты за него не отомстишь. Между прочим, чтобы человек после смерти не попал на тот свет, нужно проклятие довольно сильного колдуна. Только тогда человек становится призраком. Вон у Рика в Закатной башне жил Роксанд. На нем сразу два проклятия — Данквила и короля темных эльфов. Вот он и застрял на этом свете. Только мсти за него, не мсти, все равно он тут торчать будет, пока проклятие не снимешь… Нет, какой же ты упрямый, Гунарт! Ну и что из того, что Урманд твой отец?! А Рик мой друг! Значит, ты сейчас Рика убьешь за Урманда, а я потом должен тебя убить за Рика, да? Или надеешься, что я с тобой не справлюсь? Наивный человек! Ты что, никогда не слышал о боевой магии? Да если я пожелаю, от тебя мокрого места не останется! — Энди для наглядности взмахнул рукой в сторону замшелого камня, за которым начиналась тропинка к гостинице, и произнес несколько слов. Сорвавшаяся с его пальцев ослепительная молния с грохотом расколола валун пополам. Гунарт приподнял одну бровь, что, вероятно, означало крайнюю степень изумления, и хмыкнул. А Энди состроил невинную рожицу и равнодушно пожал плечами: — Только ни к чему все это. Я вообще не могу понять, зачем нужно кого-то убивать. Вот ты можешь объяснить?
Гунарт угрюмо молчал. Честно говоря, я сомневался, что он вообще способен кому-нибудь что-нибудь объяснить. Гунарт молчал всю дорогу и раскрыл рот, только когда сквозь сплошную стену леса начали прорисовываться неприступные стены замка Урманда.
— Может, ты и прав, парень, — проворчал он, тяжело спрыгивая с лошади. — Смерть Рикланда вряд ли избавит Урманда от преисподней. Но он мой отец, и последние его слова были: «Отомсти за меня!» Я поклялся убить Рикланда или умереть. Теперь я должен выполнить клятву. И ты, колдун, мне не помешаешь! — Сказав это, Гунарт вызвал меня не просто на поединок, а на Божий суд, обвинив в убийстве.
Тут даже Энди нечего было возразить.
— Молись и готовься к смерти, Рикланд! — процедил сквозь стиснутые зубы Гунарт, подкрепляя этим напутствием приветственный взмах меча.
Он стоял напротив меня в Священном круге и, похоже, собирался выполнить первую часть своей клятвы «убить или умереть». По крайней мере, ни его взгляд, ни его огромный двуручный меч доброжелательностью не отличались. А о внушительной мускулатуре, которая с первого дня нашего знакомства вызывала у меня невольное восхищение, и говорить нечего. Теоретически Гунарт Сильный, не особенно потея, мог в бараний рог скрутить парня и покрупнее меня.
