В следующую секунду, улыбающийся призрак с резким хлопком обретает плоть. И в тот же момент, коридор оглашается старушечьим воплем.
— Ты должен есть пироги, несносный ублюдок! Иначе так и не станешь человеком!
Уже вполне реальная бабушка делает ещё один шаг вперёд и впечатывает более чем осязаемый пирог в лицо одному из оставшихся ждать студентов. Тот благим матом орёт, а остальные пытаются разорвать дистанцию. Создав хаос, в котором сложно прицелиться. Кто-то из них, правда, открывает огонь — раздаётся несколько револьверных выстрелов. Но если те и цепляют противника, то на ней это никак не отображается. А из-за угла вылетает ещё один призрак — маленький мальчик, в одежде залитой кровью, бегущий прямо на нас, с зажатым ножом в поднятой руке.
В коридоре снова гремят выстрелы — сразу трое студентов принялись палить по приближающемуся пацану. А старушенция, в руках которой появился ещё один пирог, несмотря на пару выпущенных в упор пуль, давит его об лицо следующего первокурсника. Как назло он не падает, а крутится вокруг своей оси, пытаясь убрать с лица остатки выпечки и дико крича. При этом, полностью перекрывает нашу цель. Вижу, как в её руках возникает уже третий по счёту пирог и одновременно с этим ощущаю вибрацию струны. Всё верно — при стрессе, она может активироваться практически в автоматическом режиме.
Почти машинально концентрируюсь на пироге и одним махом поднимаю его из тарелки, размазывая по лицу самой бабки. Та визжит и отскочив, врезается спиной в стену. Рявкает штуцер Тонфоя, которому открылась цель и тело дёргается от попадания пули. Спустя секунду она окончательно затихает и внезапно расплывается, превращаясь в лужу слизи серо-зелёного цвета.
Оторвав взгляд от этого зрелища, перевожу его на мальчика с ножом. Тот уже принял физический облик и сейчас получает пулю за пулей с расстояния в два-три метра. Грохает штуцер Канса, снося пацану половину черепа, но спустя мгновение он поднимается с пола, снова шагая на нас. Зрелище довольно жутковатое — двое из троих студентов, перед этим расстреливавших его из револьверов бегут, укрываясь за нашими спинами, а ещё один с побледневшим лицом встаёт рядом со мной, вытряхивая экстрактором пустые гильзы.
Новый выстрел штуцера и попавшая в грудь пуля, сбивает тщедушного противника с ног. Видя, как изувеченный пулями пацан снова встаёт на ноги, поворачиваюсь к Джойлу, с оторопевшим лицом наблюдающему за процессом и рявкаю.
— Отруби ему руку! Кисть! Как только снова упадёт.
Перевожу взгляд на Канса, передёргивающего затвор ружья и понимаю, что он меня не слышал. Аристократ явно, так и собирается стрелять, пока у него не кончатся патроны. Вцепившись ему в плечо, встряхиваю парня.
— Ещё один выстрел в голову и потом стоп! Никому не стрелять!
Тонфой смотрит на меня бешеными глазами и спустя секунду кивает. Переключившись обратно на мальчика, выпускает ещё одну пулю тому в голову и маленькое тело снова летит вниз. А мы с Джойлом, который сменил винтовку на топор, бросаемся вперёд. Здоровяк успевает как раз вовремя — практически безголовый пацан уже начал подниматься. Когда топор отсекает кисть — только слегка дёргается. На месте отрубленной конечности почти сразу появляется новая, с точно таким же ножом. Но меня интересует как раз трофейный. Наклонившись, подхватываю с земли отрубленную кисть и слышу чавкающий звук входящей в плоть стали. Спустя долю секунды выпрямляюсь и в голове возникает чувство облегчения — это сам Джойл врубил топор в корпус мальчика. А не тот всадил в моего соседа нож.
Сделав шаг вперёд, вонзаю лезвие трофейного оружия в грудь пацана, обхватив нож своими пальцами поверх его отрубленной кисти и тело противника изгибается дугой, через мгновение превратившись в лужу такой же слизи, что осталась после бабули. Отступив назад, вытираю руку на которой остались следы и перевожу дух. Рядом слышится сдавленно-яростный голос Тонфоя.
— Какого бешеного гхарга это сейчас было?
Сразу за ним свои наблюдения озвучивает Тадеш, склонившийся над одним из тел студентов с почерневшим лицом.
— Мёртв. Второй тоже. Дабы не утомлять вас, скажу коротко — симптомы острого отравления. Определить яд не могу.
Сын хёрдиса, на момент отвлёкшись на него, шагает к невысокому парню в подтяжках.
— Ты. Объясняй!
Если я верно оцениваю его интонацию, то наш аристократический приятель готов прямо сейчас пристрелить этого незадачливого паренька. Оглянувшись в сторону поворота, откуда пока больше никто не показывается, пробую успокоить Тонфоя.
— Канс, стой! Тут же и так всё понятно — бабуля кормила его невкусными пирогами. А внучок взял и зарезал её ко всем болотным рицерам.
Аристократ застывает на месте, а через секунду разражается нервным хохотом, снимая напряжение. Следом подключаются и остальные, включая Джойла, пытающегося тактично отвернуться к стенке. Единственный человек, оставшийся серьёзным — Тадеш, смотрящий на меня с изрядной долей укоризны.
Смех затихает только секунд через десять. Сразу же озвучиваю нехитрую тактику, которая сама сложилась в голове.
— Всё, что нам нужно — убивать выползающих существ их же оружием. Сдерживать пулями и сталью, после чего отправлять в небытие.
После того, как все окончательно успокаиваются, отправляемся дальше. Разбиваем на четыре группы — пара студентов с револьверами шагает в центре. Я, Джойл и Айрин — вдоль правой стены, Канс с Тадешом и ещё одним парнем — около левой. Ещё пятеро прикрывают тыл, на случай, если противник покажется оттуда.
Следующим секретом одного из студентов оказывается безумная, пронзительно визжащая женщина, которая пытается достать нас расцепленными кандалами. Повторяем тот же фокус, что с мальчиком — Тонфой сбивает цель на пол выстрелами, Джойл отхватывает руку, а я разбиваю ей череп металлом. Следом расправляемся с замороженным трупом мужчины, которого приходится убивать, отколотым от него куском льда. Потом призраки сливаются в сплошную вереницу — пара улыбающихся девочек с проломленными черепами и стилетами в руках, аристократ в камзоле, орудующий шпагой, голая женщина, покрытая ножевыми ранами, в прозрачной накидке. После неё мозг прекращает запоминать новых противников. Я стреляю, режу, колю и душу используя трофейное оружие, делая всё на полном автомате.
Сознание отчасти возвращается, когда рядом сдавленно охает Айрин. Глядя вперёд, обнаруживаю шагающего к нам седого мужчину в панталонах, сжимающего в правой руке толстый кнут. Один из студентов, стоящий по центру, удивлённым голосом выдаёт в пустоту фразу.
— Герцог Ровельский?
Притормозившая фигура обретает плоть, метров за семь до нас и начинает говорить. Свод коридора оглашает сочный баритон.
— Время немного поиграть, тупая сука.
Закончив фразу, внезапно метает кинжал, появившийся в левой руке. Узнавший его студент, схватившись за грудь оседает на землю, а мы с Кансом почти одновременно стреляем, валя цель на землю. Было поворачиваюсь к трупу сокурсника, из которого торчит кинжал, но его уже вытаскивает Тадеш. Выпускаем ещё по одной пуле, обеспечивая ему возможность нанести удар и Спашен бросается вперёд. Не успевает — приподнявшийся «герцог» взмахивает кнутом, обвившимся вокруг руки студента и тот падает, выпустив из рук оружие. Снова жму на спусковой крючок, передёргивая затвор и лихорадочно обдумывая, как лучше добраться до этого противника, когда происходит неожиданное — в воздухе проносится группа нотных символов и от Тадеша в сторону призрака бьёт широкая струя жаркого пламени. Всаживаю пулю в собравшийся бежать на нас живой факел и слышу грохот штуцера Канса. На этот раз Спашен успевает — вонзает кинжал в полыхающее тело седого мужчины и через мгновение он превращается в лужу слизи.
Перезарядившись, движемся вперёд, оставив позади ещё один труп студента. Спустя тридцать секунд впереди появляется новый призрак. Краем глаза вижу, как отрывается от прицела ружья Тонфой, удивлённо изучающий новую цель. Прямо на нас шагают две безликих фигуры в одинаковой одежде. Мгновение всматриваюсь в них, а потом до меня доходит происходящее. Вскинув штуцер, кричу.
