девочка и прикрыла голову руками.
– Тс-с. Ничего не будет, – постарался успокоить её гном, но своими словами достиг иного эффекта – чуть не довёл до истерики меня.
– Материя рвётся! Всё рушится! Ничего не будет! – в отчаянии выкрикивал я, подходя к спутникам на шатающихся ногах, и только что не зарыдал. – И всё не по моей воле!
Подземная дрожь усилилась. Пришла пора всерьёз забеспокоиться из-за возможного обвала, но ни у кого из нас не получилось о нём подумать. Створки, ведущие в хранилище, с силой резко соединились так, что во все стороны посыпались искры. Шов загорелся алым цветом расплавленного металла, превратился в чудовищный рунный узор замка и затем распространился по всему нижнему залу. Синий лёд драконов пошёл мелкими трещинами. Их хруст резал мой слух.
– Надо же как интересно! Никогда не думал, что стану богом сразу двух миров, – довольно сказал Арнео, открывая веки, и с королевской высокомерностью возмутился. – Эй! А это что такое? Что за вольнодумство на моей территории?! Кто разрешил выпускать драконов на волю?!
– Верно! Давай! Запри их! – горячо поддержал я.
– Их запереть?! Ты что больной?
– Нет, это ты бог бракованный.
Проворчав так, я благоразумно спрятал в карман плаща, доставшийся мне от голема сувенир. Он был очень скользкий. Такой ненароком и уронить можно.
– Я только-только бремя мира принял! Ты хоть понимаешь, какой это груз? Ничего я сейчас с двумя драконами не сделаю.
Арнео беспомощно округлил глаза и прижался к стене, чтобы очутиться как можно дальше от края шатающейся балюстрады. Оба древних создания уже стряхнули с себя остатки сна и как раз потягивались, не забывая при этом хищно осматривать пространство. Их мощные тела как будто и не были никогда заключены в лёд. Они дышали смертельной мощью и… и им было тесно. Крючковатые выступы на крыльях касались каменных стен, оставляя глубокие царапины. Шеи извивались в поисках выхода из каменного плена.
– Они и так здесь заперты, – неуверенно прошептал Далсинор. – Им не выбраться наружу через тот узкий тоннель, что привёл нас сюда.
Его услышали. Не знаю поняли ли, но услышали точно, потому что морда одного из драконов резко повернулась к нам, и он гипнотизирующе, словно кобра, приподнял голову. А затем гребень на его спине опасно вздыбился, и дракон, задрав пасть к потолку, выпустил вверх струю нестерпимо белого пламени…
Если бы не щит Арнео, трещавший по швам, но рухнувший долей секунды позже, чем огонь иссяк, то мы бы уже сгорели. Но драконам не было дела до нас. К счастью. Они прожигали гору насквозь, создавая свой собственный путь наружу из недр Амонранда.
– Пошли отсюда скорее. Было бы на что глазеть! – рявкнул гном.
Вот чес‑слово. Он был определённо не прав! Посмотреть было на что. Перед нами разворачивалось действо, которое, может, имеет шанс произойти раз на миллион, а то и миллиард лет. Но на тот момент пререкаться никому и в голову не пришло. Разве что Арнео. Да и то потому, что Далсинор ринулся к непонравившемуся ему тоннелю.
– Нет, стой! Не туда. Сюда! – указал хранитель мира на другой проход.
– Точно?
– Почтенный Далсинор, мне как богу теперь все ходы здесь видно. Сюда я сказал!
– Нет!
Воевода вдруг бросился прочь от нас, но совсем не туда, куда устремлялся ранее. От дыма и пыли вокруг видимость значительно ухудшилась, но я помнил, что в той стороне не было никаких проходов. Однако вопрос о том, что за безумство творит Далсинор, застрял у меня в горле. Гном выхватил топор, и всё стало предельно ясно.
– Он хочет победить драконов? – изумлённо пробормотала Элдри.
– Нет, – зачем-то прикрывая ей глаза своей ладонью, ответил за меня бог. – Ему нужна голова Ужаса Глубин.
– Но красный дракон нападёт на него!
Девочка не могла этого видеть, но мигом позже одно из чудовищ (судя по переливающимся перламутром гребням вдоль всего хребта это был самец) действительно решило поохотиться. И гном в качестве добычи зверю приглянулся.
– Заколдуй его как-нибудь! – прокричал я в ухо Арнео.
– Всё не так просто. Эта скотина…
– Эта скотина сейчас спалит наш пропуск на поверхность!
– Ну, извини, что дракон о твоих планах совсем ничего не знает! Ты сам не сообщил ему!
Поняв, что если мне хочется хоть как‑то повлиять на судьбу, то стоит сделать нечто самому, я вытащил из ножен клинок и, сделав пару прыжков, словно копьё метнул его, помогая себе магией, настолько то было для меня возможно.
– Да будет Тьма!!!
Лезвие красиво преодолело положенное расстояние, но не достигло цели. Оно не долетело буквально-таки пяди. Волшебный меч исчез в прицельном огненном плевке открывающейся пасти. От столкновения с пламенем во все стороны посыпались фиолетовые искры, а затем произошёл взрыв – от неправильной утилизации волшебной вещи сработало заклинание в рукояти. Интуитивно я присел и прикрыл лицо сгибом руки. Пыль и кровавые ошмётки в воздухе мешали дышать и видеть. Кажется, дракону снесло половину морды, но долго присматриваться, чтобы сделать окончательный вывод, не пришлось. Не пойми откуда возник Далсинор. В одной руке он удерживал свой трофей, а другой свободной лапой гном ухватил меня за шиворот и с лёгкостью поволок. Острые булыжники нещадно отбивали мои ягодицы и разодрали ткань штанов!
– Пусти! Я сам! Сам, тебе говорю!
Глава войск Амонранда безо всяких возражений отпустил меня. Я тут же встал на ноги и, прикрывая голый зад потрёпанным плащом, геройски помчался вслед за остальными.
***
Вскоре мы смогли затеряться в обширной сети подгорных троп. Наконец‑то. Так приятно было оставить действующие на нервы рыки оставшегося в живых дракона да грохот обвалов где‑то там, далеко‑далеко от себя. Но в итоге наш маленький отряд от спешки устал настолько, что мы всё же остановились на отдых. Всё Элдри. В какой‑то момент девочка рухнула на пятую точку и заревела вперемешку с нытьём, что она больше никуда не может идти. Все мы были с ней солидарны, а потому присели рядом. Вымотанным выглядел даже Арнео. Хотя, он то, пожалуй, действительно имел на то право. Одно дело принимать мир, даже столь крошечный, когда ты полон сил. И совсем другое, когда сил у тебя – кот наплакал. Мне было неприятно это признавать, но, задумываясь над его поступком, я пришёл к выводу, что сам бы на его месте не справился. Я бы лучше позволил Амонранду разрушиться, а потом стянул бы образовавшуюся в мире пустоту словно рану. Но Арнео так не поступил. Он взялся за практически невозможную задачу и претворил её в жизнь. Это
