и подписью «Браво».
— Это чтоб знали, что здесь уже занято, — пояснил он, — а то придётся участвовать в ярмарочном аттракционе «Шлёпни астронавта». По кругу скалы будут высовываться недовольные морды, а мы — лупить их дубинками. Камикадзе, держи бинокль и следи за остальными. Скоро внизу загорятся другие флажки. Остальным — приступить к обустройству лагеря.
Мы расставили по четырём сторонам площадки переносные укрытия с муляжами турелей, установили в центре две палатки и переносную станцию связи, а так же развернули над лагерем полусферу энергетического щита. Последний выполнял сразу две функции — защищал от обстрела и освещал стоянку. Через несколько минут внизу зажглись одновременно три флажка: отряды Альфа, Дельта и Индия заняли позиции на порядочном расстоянии друг от друга.
Нанобот доложил по рации об успешном занятии позиции. Циклоп выполнял роль «штаба» и приказал держать связь с первой пятёркой отрядов. Мы должны связываться с ними каждый час и сообщать о происшествиях. То есть спрашивать — «чисто?», а потом отвечать «чисто!». Каждый час. И так до утра. А утром доложить «штабу», что за ночь происшествий не было, и топать на базу. Веселуха!
— В мирное время мы тут соревнования устраивали, — рассказывал Нанобот, — состязались с Имперлеоне и Третьей планетой в захвате высоты. «Царь горы» в невесомости. Баловаться с гравитацией запрещено, техникой пользоваться тоже. Лазили по скале с помощью вакуумных присосок и ставили флажок. Победителю — торжественное нифига от интенданта. То есть всё чисто на интерес.
— И кто побеждал?
— Обычно земляне. У них скелетики лёгкие, а поправку на плотность костей в соревнованиях не делали. Имперлеонцы — тяжеловесы, они почти никогда не побеждают.
Мы встали у заграждений и приступили к «удержанию» позиций. Внизу зажигались огоньки новых лагерей, сновали вдоль границ дня и ночи цепочки солдат, опоздавших к захвату ближайших территорий. Вскоре вышли на связь наши контакты, отряды Альфа, Чарли, Дельта и Эхо. Нанобот сообщил наши координаты и зафиксировал союзнические. Заодно, по визуальным данным, отметил на интерактивной карте приблизительное местоположение остальных отрядов.
— Вот и всё веселье, — сказал он, — на Кибере уже лет двести не случались междусобойчики. И космические пираты сюда не залетают. Так что никакого смысла в этих учениях нет. Я даже не уверен, есть ли у нас на складах настоящие плазмомёты. Только бутафория и осталась. А против колоссов — хоть в три ряда выстройся — бесполезны все эти щиты и пукалки. Тут нужен серьёзный аргумент.
— Надо боевой крейсер заиметь, и отстреливать их на подлёте, — предложил Натан.
— Был один, — кивнул Нанобот. Колосс с ним в лоб столкнулся при приземлении. Расплющил об астероид — и нет крейсера. С тех пор не рискуют такой дорогой техникой.
— А если стеречь границы сектора? В космосе ловить?
— Разоришься такой огромный флот содержать! Эти черти, бывает, с разных сторон налетают. Так что ограничились сенсорами. От двадцати минут до двух часов форы имеем, если повезёт.
— А если нет? — спросил я.
— То всё начинается внезапно. Из-за каменной шкуры сенсоры иногда принимают колоссов за метеориты.
В десять вечера Пьер объявил отбой и дальше на посту стояли по двое, сменяясь каждые 4 часа. Первым остался он и Хулуд, к вящему неудовольствию последнего. Я улёгся в палатке и попытался найти дорогу ко сну в тесном и душном скафандре. Миссия едва выполнима. Я барахтался где-то на мелководье легкой дремоты, когда меня резко выдернули в реальность.
Меня растормошил Хулуд:
— Вставай.
— Что, уже смена?
— Нет. Нанобот зовёт.
Я вылез наружу. Пьер сидел на краю и глядел в бинокль. Н’гхак будил Камикадзе.
— Что такое? — спросил я.
— Тсс! — шикнул Нанобот. — Тихо! Сядь и смотри.
Он указал на странное свечение почти у самого подножья скалы, похожее на длинный луч фонаря.
— Что это?
— Похоже на упавший флаг. Луч начинается там, где стоял отряд Джульет. Видишь — теперь темно и флага нет. А перед этим что-то вспыхнуло и вот светит…
— Странно. Нам придётся с этим что-то делать?
— Всё что должны по инструкции, я уже сделал. Сообщил союзникам и в штаб. Циклоп сказал, что это какая-то внеплановая фигня, разбирается.
— А позвонить этой Джульетте мы не можем? — предложил Натан.
Нанобот покачал головой:
— У всех групп свои каналы связи. Мы не можем связаться ни с кем, кроме «своих». Поэтому, пока наблюдаем и ждём приказаний. Всем быть начеку. Вдруг это просто новый сценарий учений.
Некоторое время ничего не происходило. Остальные отряды оставались на местах. Спустя несколько напряжённых минут запищала радиостанция.
— Капрал Висп! — это явно был не Циклоп.
— Я! — отозвался Нанобот.
— Говорит майор Голдвинг. Приказываю произвести разведку в расположении отряда Джульет. Выдвигаться по готовности. О результатах доложить немедленно. Как поняли? Приём.
— Будет сделано, сэр!
— Учения кончились, капрал. Сохраняйте бдительность. Отбой.
— Это уже интересно, — проговорил Нанобот. Он достал из рюкзака небольшой кейс, вскрыл и достал сигнальный пистолет. Проверил заряд.
— А боевого ничего нет? — спросил я.
— Похоже, ты никогда не имел дела с ракетницей!
Мы спустились со скалы втроём, Натана оставили стеречь лагерь. Я тащил на спине рацию. До стоянки отряда Джульет было несколько минут хода. По направлению к скале действительно пролёг световой луч от упавшего флагштока. Вскоре из темноты показались заграждения лагеря. На посту никого не оказалось.
— Отряд Джульет! Отзовитесь! — крикнул Нанобот. Ответа не было. — Мы здесь по приказу командира роты!
Вновь тишина. Эфир встроенных в шлемы переговорных устройств молчал, значит, в радиусе пятидесяти метров никого не было.
— Подходим осторожно, — предупредил Нанобот и взял наизготовку сигнальный пистолет. В нём не было ракеты, а только портативный голопроектор, но реактивный спусковой механизм превращал его в крупнокалиберную пулю, если стрелять в упор.
Мы подкрались к заграждению и заглянули. Лагерь пребывал в запустении. Обе палатки разорены, содержимое рюкзаков валялось в полном беспорядке. Чуть подальше валялась радиостанция и тихонько попискивала. А за ней, возле противоположной баррикады, мы нашли тело.
Солдат лежал на спине, широко раскинув руки. Стекло шлема было разбито, лицо парня — посиневшее и отёкшее — застыло в гримасе невыносимого страдания. Он был мёртв. Мелкие осколки впились в кожу, кровь успела заледенеть.
Я остолбенел. Мы все замерли как вкопанные, вперив лучи головных фонарей в одну и ту же точку — синее лицо с разинутым в немом крике ртом. А потом я увидел кое-что, от чего даже в душном скафандре меня пронзил абсолютный холод космоса: в правой руке покойник сжимал некий блестящий предмет.
— Что за чёрт?! — вымолвил я ошарашенно.
Скрюченные пальцы цепко держали некое устройство. Старинное, с крупным непробиваемым экраном и самозатягивающимся
