никакой ошибки здесь быть не может. К этой грибной поляне я ходил и до этого, а вон ту раздвоенную ель на другом ее конце спутать ни с чем было нельзя. Нет, это то самое место. Но куда все делось?
— Ты говорил, эта штука была метра два в ширину? — уточнил Макс, озираясь по сторонам. Он и другие егеря сгрудились за спиной Главного, обнажив клинки. Несколько человек держали наперевес тяжелые мушкеты, готовые в любую минуту пустить их в ход. Но стрелять было не в кого. История выходила глупая.
Раздумывая о том, как теперь все это объяснять, я добрался уже до середины поляны и стоял уже на том самом месте, где еще сегодня вздымалась странная труба. Земля здесь казалась рыхлой, словно недавно разрытой, а под моим сапогом что-то хрустнуло. Я нагнулся и обнаружил там пожелтевший обломок кости, похожей на огромное ребро.
— Идите сюда, — крикнул я. — Кажется, тут есть следы.
Макс и еще один егерь с длинным мечом в руке двинулись в мою сторону, за их спинами засеменил ко мне и Главный. Они преодолели уже половину расстояния до центра поляны, когда мир перед моими глазами вдруг задрожал и поплыл куда-то в сторону, словно я оказался на палубе корабля. Я едва устоял на ногах. Ухватиться было не за что, и я невольно опустился на колено, воткнув в мерзлую землю приклад крикета, борясь с тошнотой и головокружением.
— Беги, — зазвучал в моей голове знакомый женский голос. — Скорее беги. Здесь смерть. Уже рядом.
На секунду перед моими глазами появилось ее лицо: зеленые глаза расширились от ужаса, а на бледном лице еще заметнее проступили веснушки. Но вот оно исчезло, и я услышал звук, заставивший шерсть на загривке подняться дыбом.
— Тук-тук-тук-тук-тук, — застучал в голове знакомый метроном. Тот самый, что я слышал в свою первую ночь здесь вместе с Олегом.
— Стойте! — крикнул я, подняв вверх руку с крикетом. — Вы слышите?!
Большинство егерей непонимающе переглянулись, а Сергей кивнул.
— Рассыпаться! — скомандовал он. Егеря, скрипя сапогами по неглубокому снежку, бросились врассыпную, расходясь полумесяцем по периметру поляны. Сам Сергей побежал назад. Я рванул вслед за ним, чувствуя, что могу не успеть. Голова все еще кружилась, и я думал только о том, чтобы не рухнуть в одну из ям в мерзлой земле и не переломать ноги.
— Тук-тук-тук, — раздалось уже гораздо громче. Стук отдавался резкой болью в голове, так что захотелось схватиться за нее и упасть в снег. Его сопровождал другой звук, что шел уже не из головы, а из-под земли: как будто там гигантский таран крушил ворота. Земля дрожала и норовила уйти из-под ног. Я ни разу в жизни не видел настоящего землетрясения, но представлял его себе именно так.
Не прошло и десяти секунд, как посреди поляны взвился в воздух фонтан земли и снега, и среди падающих бурых комьев показалось что-то огромное, черное и сегментированное — словно гигантский червь из фильма «Дюна». Я не сразу понял, что это и была та самая труба. Выгнувшись пологой дугой, она раскрылась наподобие кошмарного цветка и издала утробный рев, от которого хотелось упасть на землю, сжаться в позу эмбриона и заткнуть уши.
Кажется, Главный на краю поляны снова что-то прокричал, но я уже не слышал его — все мои силы уходили на то, чтобы переставлять ноги. Вскоре и на это их не осталось — я рухнул на четвереньки и пополз к остальным, обдирая в кровь руки о твердый ломкий наст.
— Смотри! — донесся до меня отчаянный крик — кажется, кричал Макс. Я обернулся.
Труба из мертвой плоти выглядела уже примерно так же, как когда мы с Ланой увидели ее впервые. Только немного подергивалась, словно шланг, по которому бежит вода. И наружу из него в самом деле вытекало содержимое — вот только ничего общего с водой оно не имело.
Из недр трубы на наш отряд двигалась лавина разнообразной нежити Впереди, семеня длинным тонкими ногами, неслись штук семь серых пауков с россыпью черных незрячих глаз на головах с сабельными челюстями. За ними следовали, рассыпавшись в линию, несколько мертвецов, смахивающих на того, что убили мы с Ланой. Стая квакенов один за другим взлетала за их спинами, расправляя черные перепончатые крылья. За ними следовала одна уже сформировавшаяся горгулья: крылатый силуэт ростом со взрослого человека с рогатой головой и длинными острыми когтями.
И кто-то еще был там, в глубине, во тьме. Его не было видно, но я его чувствовал. Чувствовал всем своим существом, что он там, и от этой мысли липкий холодок бежал вниз по позвоночнику. Мне очень не нравился этот кто-то, кем бы он ни был.
За моей спиной раздались первые выстрелы, и дым черным покрывалом пополз по поляне. Один из квакенов переломился в полете и рухнул. Голову паука, что полз впереди всех, разорвало тяжелой мушкетной пулей, и он, перевернувшись в воздухе, застыл кверху лапами. Прочих это не остановило — они были все ближе.
— Рома, вставай, живо! — раздался надрывный голос Главного. Мощным усилием воли я заставил себя подняться из снежной каши и броситься вперед — под защиту алебард и мечей, которыми уже ощетинилась наша маленькая терция. Стрелки отточенными движениями перезаряжали мушкеты. Помимо ежедневной практики, на их стороне были игровые навыки, некоторые из которых позволяли орудовать шомполом просто с нечеловеческой быстротой и точностью. Уверен: любой командир местного мушкетерского полка душу бы продал за возможность иметь в подчинении таких солдат. Вот только если бы они еще не были подозрительными пришельцами с меткой на лбу.
— Бам-мг! — грянул новый залп, и к нему уже присоединился я, разрядив крикет в подобравшегося, было, совсем близко паука. Тот зарылся челюстью в снег и затих, а перед моими глазами всплыло знакомое уже сообщение о полученном опыте. Радоваться было некогда — секунду спустя на нас сверху с мерзким утробным криком обрушились прореженные стрелками, но все еще смертельно опасные квакены.
Рубка с ними была страшной — приходилось все время следить за тем, чтобы черная тварь не всадила в тебя кривое жало. Туча ревущих мечущихся чудищ едва не смяла боевой порядок: люди кричали, отпихивали наседающих монстров древками алебард и дулами ружей, били прикладами, кололи клинками. Крики людей и клекот чудовищ слились в один многоголосый стон.
Сам я рубил направо и налево, стараясь только не задеть своих. Пот лил с меня градом, несмотря на холодный ветер. Тело, прокачанное неведомым способом, делало многое за меня: подсказывало, как лучше
