– Дыхательные маски можно снять, лифтовое оборудование работает в штатном режиме.
– Уф, наконец-то! – воскликнул тогда Петер, первым срывая маску.
– Замучился по лестницам бегать, – сказал Хирш, также сняв маску.
Джек тоже снял маску, но сразу сморщил нос от того резкого букета запахов, который присутствовал в атмосфере корабля.
Здесь были и жженая краска, и растворитель аварийной пены, продукты разложения восстановителей воздуха, и множество аммиачных оттенков, которые заставили бы Джека снова надеть маску, не будь здесь Хирша с Шойбле. Стыдно было демонстрировать перед ними свое малодушие, и Джек остался без маски, вдыхая тот воздух, который был.
Возле выхода на их жилой ярус они снова наткнулись на судового полицейского.
– Стойте, – сказал он. – Проход запрещен! Там сильные разрушения!..
– Но мы там жили! – воскликнул Шойбле.
– Какой номер?
– Двенадцатый кубрик!
– Двенадцатый? Двенадцатый уцелел, можете взять свои вещи, только не задерживайтесь, все держится на аварийной пене, а она не слишком надежна…
И полицейский пропустил приятелей в коридор, который они не узнали.
От прежней его длины осталась только половина, а дальше дорогу преграждала баррикада из обрушенных элементов перегородок, сцепленных потеками аварийной пены.
Двери в нескольких кубриках были распахнуты, на полу валялись какие-то вещи, разбитые стаканы, смятые упаковки из-под шоколадных батончиков, которые продавались в судовых буфетах.
Обстановка двенадцатого кубрика оказалась не потревоженной, вещи были на месте, убранные кровати выглядели безупречно – не придерешься. И даже несколько пластиковых стаканов остались на столе, когда схлопнулась половина яруса вместе с его обитателями.
– Так не должно быть, – сказал Петер и начал собирать свои запасы чая.
– Не должно, но все же случилось, – произнес Хирш, укладывая пожитки в военную сумку.
Джек тоже собрал свои вещи и уже направился к двери, когда его окликнул Хирш.
– Эй, там под твоей койкой какая-то железка…
– Железка? – не понял Джек.
– Когда ты сдвинул сумку, она звякнула, да вот же…
Хирш не поленился заглянуть под кровать и, достав из-под нее какой-то предмет, подал Джеку.
– Это твое?
– Может быть, – сказал Джек, принимая вещицу. Вроде бы этот предмет был ему знаком, однако сейчас было не до этого.
«Грей» Хирша стоял перед пандусом, а сам Тедди ходил вокруг машины, то и дело приседая и прикидывая, пройдет ли она под траверсой.
В расчет бралось десантное положение робота, когда он складывался в половину своей высоты и едва-едва мог ковылять в таком виде, чтобы умещаться на небольших площадках.
Джек наблюдал за происходящим уже изнутри, поскольку его робот легко зашел в десантный трюм приставным шагом с запасом над видеокамерой в целый сантиметр.
– Да порядок, мы же все рассчитали! – кричал Хиршу сержант судовой полиции, исполнявший роль погрузочного инспектора. – «Греи» входят легко, без поднятия гармошки, а вот под «гассы» приходится ее покручивать.
– Ну и сколько «гассов» вы погрузили? – спросил Хирш.
– Около полусотни…
– А остальные?
– Остальных нет, приятель. Закрылась лавочка, семьдесят процентов грузовых трюмов исчезли. А ты разве не видел следов разрушения, когда своего скакуна выводил?
– Разрушения? – казалось, Хирш только сейчас начал осознавать смысл виденного им накануне. Ведь тогда он, Джек и Шойбле думали лишь о сохранности собственных машин и в упор не замечали ни разрушений, ни суеты медицинской команды, ни накрытых пологами тел, заполонивших все пространство выходных галерей, так что приходилось проводить роботов вдоль самой стенки.
– Ты сказал, семьдесят процентов?
– Да. Ангары и жилая зона.
Джек вышел из тесного трюма и, ступив на пол погрузочной площадки, подошел к Хиршу.
– О чем он говорит, Тедди?
– Я что-то совсем не понимаю, – покачал головой Хирш. – Он несет какую-то чушь. Да, на корабле потери, и это понятно, но… Всему же есть какие-то разумные пределы.
– А ты ширнись, и пределы станут разумными, – посоветовал полицейский и, подойдя к Хиршу, протянул на ладони пару пакетиков с аптечным коксаголом, который использовали в крайних случая при тяжелых ранениях.
– Ты это серьезно? – спросил Хирш, стараясь отсрочить страшное понимание, от которого он все еще пытался заслониться.
– Давай, лейтенант, глотни таблетку, а то мы так долго грузиться будем, – настаивал сержант. – И парнишка твой тоже путь ширнется, а то у него шары в точку. Как его зовут?
– Меня зовут Джек, – отозвался Джек.
– Бери витаминку, Джек, пока крыша не съехала, как у капрала Скворнера из нашего отделения. Парень застрелился после развода в рекреации бэ-восемнадцать.
– А что было на этом разводе? – спросил Хирш, медленно закладывая в рот таблетку. Джек тоже взял одну и стал разжевывать, понимая, что может услышать такое, что и лекарство не поможет.
– На разводе сообщили, какие потери на корабле. И про то, что всего десантных кораблей осталось четыре.
– Как четыре?! Всего четыре?! – переспросил Хирш, тряхнув головой.
Сержант не ответил и вернулся в свой угол. Какой смысл говорить с людьми, на которых еще не подействовали целительные таблетки?
Вдруг из грузового лифта вышел Шойбле и вытащил за собой такой огромный мешок, что нести было невозможно – только волочь.
– Ребята, нам улыбнулась удача! В столовой харчи раздают без нормы, бери, сколько хочешь! Я даже не понял, откуда такая щедрость – шоколадный крем, икра, кальмары, черно-золотистый чай, мед! Они там просто с ума все посходили!..
Остановившись, он подтянул мешок ближе, вытер со лба пот и спросил:
– А ты чего еще не в трюме, Тедди? Я-то собирался своего красавца загонять.
И он кивнул на стоящего в стороне «грея».
– Сейчас загонишь, – странным голосом произнес Хирш и полез в кабину.
– Что-то я не понял, как будто никто не рад нашей общей удаче. Я правильно понял? – спросил Шойбле. В этот момент Хирш включил привод, и сложенный робот начал семенить по срезу траверса, и за этим сосредоточенно следили Джек и сержант судовой полиции, оба с раскрытыми ртами.
Погрузка удалась, и «грей» прошел в трюм, остановившись возле стенки рядом с «таргаром».
После этого Шойбле забрался в свою кабину и смело провел ее под траверсой, поставив точно у креплений с растяжками. Потом выбрался из кабины и подбежал к неподъемному мешку.
– Эй, зачем он тебе? – спросил судовой полицейский.
– Там нелимитированная жратва!
– Вот ты деревня! Да на борту десантного бота своих пятьсот наименований, сколько бы ты ни летел, всего распробовать не успеешь!..
