Позади меня настороженное недоброе молчание и я буквально кожей чувствую, как мне в спину впиваются невидимые острые клинки злобных взглядов. Ха-ха! Уроды! Пусть смотрят и думают, что обхитрят меня. Я начеку и у меня есть на вас недоуздок, пока в виде клятвы, которую вы дали добровольно ради спасения своих никчемных шкурок, и дружинников за вашей спиной. Ну, а потом будет что-то иное, золото, власть и беспокойство за жизнь близких вам людей. Вы только меня до своего родного острова довезите и дайте возможность на берегу закрепиться.
Капитаны остались на донжоне, а я спустился на стену, встретил у лестницы старшего Дайирина и два десятка своих воинов. И кивнув назад, я сказал своему родственнику по жене:
— Присмотри за ними и больше меня не беспокой, отоспаться надо. Завтра встречи важные, с герцогом и иными серьезными личностями, а на зельях и заклятьях долго не продержишься, полноценный отдых в любом случае нужен.
— Как скажешь, без причины не потревожим. А что делать, если капитаны снова буянить начнут?
— Глуши их дубинами, словно рыбешек, вяжи и в подвал кидай, пусть остынут. Но они сейчас успокоятся, так что за тобой только пригляд.
— Проследим, не беспокойся, — Ресс согласно моргнул, и спросил: — А что с твоим личным пленником делать, с боцманом, которого ты на «Морской Императрице» свалил?
— Пусть сидит пока. Хотел его с утра допросить, но не получилось. Потом полдень наметил, но опять суета. Думал, что вечером займусь, однако устал. А что, от него беспокойство какое-то?
— Не то слово, — новоявленный барон скривился. — Когда его в крепость вели он чуть не удрал и за малым дружинника из десятка Амата не задушил. Его, угомонили, конечно, но тип опасный.
— Ладно, — я махнул рукой, — пообщаюсь с ним сейчас. Где он?
— В темнице под центральным донжоном. В какой он камере охрана покажет.
— Угу!
Поворот! И справа от себя я замечаю жреческий балахон Отири.
«Вот же зар-ра-за! — думаю я. — Следит! Ну и ладно, крутись неподалеку, только не мешай, а иначе… А что иначе? Что я могу ей сделать? Погрозить пальчиком и сказать: „ай-я-я-й!“? Да, пожалуй, что больше ничего, ибо ведьма сильна, а я, по сравнению с ней, слаб. Но ничего, наступит день и я вам, госпожа ламия, покажу, кто таков граф Уркварт Ройхо, которого вы водите за нос. Вот только будет это очень нескоро. Впрочем, все это неважно. Пока мы как минимум союзники и Отири меня уже два раза спасала. Сначала на севере, где за мной гнался верховный шаман Океанских Ястребов Риаль Катур с дикими оленеводами и своими учениками, а второй раз вчера, когда она прикончила демона. Кстати, надо будет этот вопрос провентилировать, а то, кто знает, может этих баранорогих полорогих монстров на островах как грязи. Однако все упирается во время. Его даже на сон не хватает, а тут вспомогательная тема».
Мысли пронеслись и, уже становясь на ведущую в крепостной двор лестницу, я посмотрел на юную жрицу, которая улыбалась мне. Ну и я, соответственно, в долгу не остался. Приложил два пальца к краешку шляпы, кивнул и улыбнулся в ответ. Мы графья люди вежливые, а этикет он даже в окраинной пограничной твердыне остается этикетом.
Ламия увидела это и чуть не засмеялась. Почему? Непонятно. Однако я на нее уже не смотрел, а спустился вниз, поприветствовал местного коменданта тысячника Хойсэ, древнего поджарого вояку, который еще моего кровного дедушку помнил, перекинулся с ним парой слов по текущей обстановке и прошел в темницу под центральным донжоном. Караульные, два герцогских дружинника и два моих, открыли мне одну из камер, внесли в нее табурет, масляный светильник, и встали за моей спиной. Но свидетели при разговоре с боцманом Одноглазого, который вроде бы неплохо шпарил по-русски, мне были не нужны, и я их отпустил. После чего присел на табурет и, подождав пока мои глаза привыкнут к сумраку, посмотрел на пленника.
Полноватый невысокий дядечка лет сорока пяти в порванном камзоле и без сапог, которые с него, наверняка, сняли тюремщики, прикован к стене. Черты лица правильные, по виду, оствер. Волосы черные с проседью. Руки сильные. Взгляд уверенный и волевой. Остается только добавить, что характер стойкий, нордический. И учитывая, какой он боец, наверняка, это было бы верной характеристикой. Но торопиться не стану, да и серьезных разговоров у меня с ним не намечено. Главное на первом этапе знакомства выяснить, откуда он знает мой родной язык, а потом посмотрим, что из этого можно выжать.
— Ну что, — вспоминая русский, начал я беседу с боцманом «Морской Императрицы», — пообщаемся?
— О чем? — с сильным гортанным акцентом, вытянув вперед шею, заинтересовался пленник.
— Например, о том, откуда ты знаешь русский язык.
— А если я буду молчать?
— Твое право, но тогда уже сегодня ночью тобой займутся мои палачи и маг. И даже если ты откусишь себе язык, я все равно узнаю то, что мне интересно. Поэтому давай не станем усложнять. Мой вопрос, твой ответ. Идет?
Боцман — человек опытный и настоящий морской волк, такова его должность. Это известно каждому моряку и приморскому жителю. И к моему пленнику эти определения подходили, как нельзя лучше. Видно, что он воин и адекватный человек, не чета, теряющим человеческий облик людишкам вроде Гундоса или Быстронога. Поэтому, помолчав с полминуты, он оглядел камеру, подумал о собственной жизни и муках, которые его ожидают, если он скажет «нет», и произнес:
— Спрашивай, граф Ройхо, я отвечу на твои вопросы, но с одним условием.
— Каким?
— Если надумаешь меня убить, то сделай это сам и быстро.
— Пока тебя убивать не за что, разве только за пособничество демону и пиратство, но это отдельный разговор. Начинаем?
— Да, — полноватый брюнет мотнул головой.
Я зевнул, в очередной раз за вечер подумал о том, что пора закругляться, и задал первый вопрос:
— Как тебя зовут?
— Владимир Фиэр.
Надо же, подобного имени в мире Кама-Нио я пока не встречал. Интересно. Продолжаю знакомство с Владимиром:
— Откуда ты знаешь русский язык?
— Отец научил, он вселенцем в чужое тело был… Видимо, как и ты…
— А кто у нас папа?
— Макаро из Изнара.
— Вот как!? — удивился я. — Знаменитый северный разбойник и бунтарь?
— Он самый.
— А зачем он тебя языку учил?
— Ну, не только меня, а всех своих детей и воспитанников. Макаро хотел создать группу, — подбирая правильные слова, Владимир запнулся, — революционеров, которые бы могли нести в народные массы идеи о всеобщем равенстве людей и построении справедливого общества. А чтобы никто из врагов нас не понимал, он заставлял нас, молодых то есть, учить свой родной язык.
