— Я с них получу за тебя, — сказал я, втыкая в могильный холмик самодельный крест, на скорую руку связанный из двух дощечек. — С процентами. Я с них с такими процентами получу, что вы с Сэмом будете хохотать там, где вы сейчас, глядя на них. За вас обоих получу. А потом я поеду домой.
Черпая ведром воду из дренажной канавы, я отмыл салон машины, спокойно, методично, даже равнодушно. Окрашенная кровью вода стекала на землю, я ощущал запах крови сквозь вонь солярки, которой вытекло немало из пробитых пулями дыр в танке. Я уже заделал эти дыры, забив в них деревянные чопики. Сэм наделал их заранее, предположив, что где-то мы и на обстрел можем нарваться. Как в воду глядел. Затем вымел осколки выбитых пулями стекол, уложил вещи.
Закинув в кабину кота, я завел «унимог» и выехал из тепличного лабиринта, попутно сбив заплутавшего мертвеца в рабочем комбинезоне. Колеса машины проехали по нему, грузовик покачнулся. Короткая дорога привела меня почти к самой деревне Рейпветеринг, которую я нашел по карте, но остановился я раньше, свернув на пустое фермерское подворье, где и загнал «унимог» в огромный сарай.
Вытащив кота из машины, я опустил его на землю и сказал:
— Пойдем, поможешь мне проверить место — нет ли тут кого мертвого.
Кот словно понял меня и пошел рядом, оглядываясь по сторонам и к чему-то прислушиваясь. Когда я вскрыл с помощью гвоздодера дверь в дом, он скользнул внутрь, что-то невнятно муркнув, а я вошел следом. Никого здесь не было — ни мертвых, ни живых. Люди уехали, что меня удивило: голландцы, говоря откровенно, народ жадный, так просто хозяйства не бросят. Потом я подумал и решил, что повлияло соседство. Жить рядом с албанской бандой решится или самоубийца, или желающий ишачить на них бесплатно. Вот люди подумали да и свалили, от греха подальше.
Потом мы с Тигром так же методично обошли все хозяйственные постройки и тоже не нашли никакой опасности. Я перетаскал из машины несколько сумок в дом, запер дверь на починенный засов, закрыл ставни первого этажа и сказал коту:
— Здесь пока поживем. У нас с тобой дела, нам посчитаться надо.
Открыв чехол с винтовкой М-25, я начал обматывать ее проволокой, подсовывая под нее пучки зеленой травы, которую принес со двора. Мне надо будет хорошо маскироваться.
5 июня, вторник, утро. Нидерланды, деревня Кааг
Я выехал из дома с рассветом, едва стало можно различать дорогу, не включая фары. Выехал на мотоцикле, не газуя и стараясь шуметь как можно меньше: не нужно мне лишнего внимания ни от кого. Добрался до теплиц, раскинувшихся по обе стороны от того шоссе, что проходило под каналом, затем свернул с дороги налево. Вскоре мотоцикл был упрятан в узком проезде, а я тихо и медленно двигался дальше в сторону канала, больше всего сейчас опасаясь нарваться на мертвяка в «режиме сна», неподвижного и бесшумного. За спиной у меня висела замотанная травой винтовка, а в руках пистолет, длинная труба глушителя которого словно ощупывала путь передо мной, а временами ей помогало пятнышко лазерного целеуказателя — при таком освещении лишним не будет.
Пистолет пригодился всего лишь однажды, уже за теплицами: из-за бортика круглого и плохо пахнущего бассейна очистного сооружения поднялся сильно обгрызенный мертвец, уставившись на меня своим жутким, каким-то неправильным взглядом. Пятнышко перескочило ему на переносицу, хлопнул негромкий выстрел, зомби завалился в траву.
Мне пришлось переплывать канал, сложив все свое имущество на надутую камеру, которую потом привязал поближе к берегу. Греб тихо, медленно, прислушиваясь, не раздастся ли где-нибудь звук мотора лодки. Лодок здесь было великое множество, больше, чем брошенных машин, — у каждой деревеньки по несколько десятков. Еще вчера, когда я размышлял над планом, был соблазн прихватить одну такую, но отказался от этой мысли.
Сейчас тихо, очень тихо. Никто не едет по шоссе, не идут поезда по железной дороге, даже самолеты не летают. Любой звук разнесется по окрестностям далеко-далеко и обязательно привлечет внимание. Пусть уж лучше тишина будем союзником мне, а не албанцам.
Как подобраться скрытно к противнику на местности ровной, как стол, где даже травы выше, чем до середины голени, не найдешь? Очень просто — дренажные канавы. Они пересекали пастбища во всех направлениях, деля их на лоскутки метров по триста в длину и метров по двадцать — тридцать в поперечнике. Глубины их вполне хватало для того, чтобы согнувшийся человек мог двигаться скрытно, а если еще и шуму не поднимать, то прокрасться можно почти куда угодно.
Были и неудобства, разумеется. Я уже замерз, промок, мокрая обувь терла ноги, и мечталось о водолазном скафандре, только где его взять? Хватало и комаров, занудно гудевших возле лица: тут им самое раздолье. На мне была сетчатая накидка с вплетенной в нее травой, сделанная из обычного куска полимерной сетки, найденной на ферме, — я больше напоминал движущуюся кочку, чем человека.
Забирая все ближе и ближе к каналу, по которому проходила граница между Южной Голландией и Северной, я шел к небольшому мысу. Оттуда должна быть хорошо видна дорога, по которой мы вчера ехали, и часть острова, на котором, как я понял, основная часть албанского анклава и размещалась. Лучше места и не найти — со всех сторон много воды, все подступы просматриваются, при этом есть паромы и доступ ко всем дорогам. И на лодках можно добраться чуть не до половины страны — система каналов здесь обширная.
К тому времени как солнце поднялось и утро вытеснило сумерки с земли, попутно выталкивая туман, я уже лежал среди пучков осоки на краю канавы, наблюдая и за дорогой, и за островом. Хоть со стороны я на себя взглянуть и не мог, но был уверен, что мимо меня можно пройти в пяти шагах и не заметить: я сейчас как естественное продолжение «приканавной» растительности.
Вокруг паслись овцы. Немного, но и немало. Я было удивился тому, что за ними никакого присмотра, а потом оценил гениальность голландцев: овцы паслись на островах, деваться им было некуда, и сбежать — просто никак. Хочешь — пасись, не хочешь — не пасись, а больше никакого выбора. Поэтому они небось такие и толстые: еда — единственное развлечение.
Первое движение у противника наметилось около восьми утра. Из-за нескольких домиков, что виднелись от меня метрах в трехстах, вышли двое — в камуфляже, бородатые, вооруженные. Явно обход, а те домики… что там? Там их штук пять или шесть, тесно стоящих, как и везде здесь, на берегу несколько лодок и маленькие пристани. Там у них караулка, или жилое место, или что?
Присмотревшись, обнаружил наблюдательный пост на втором этаже углового дома. Оттуда можно было смотреть во все стороны, и если бы я сюда шел не в сумерках и не в туман, то меня вполне могли бы обнаружить на подходе. Понятно, запишем, что первую ошибку я уже допустил, пусть пока и не фатальную.
