Когда уселись в машину, Настя поинтересовалась ехидно:
— Как деловая поездка прошла? А то перегар до сих пор чувствую.
— Удачно прошла, — сказал я, заводя мотор. — Это и отметили.
— В массажном салоне «Грезы»?
— Нет, туда не дошел, сломался раньше. Чего туда пьяному идти? Только позориться, ни потенции, ни пылу, даже деньги пропиты.
— А-а, — закивала она с пониманием. — Ну ты в следующий раз не пей столько, а то мне за тебя стыдно будет.
— Хорошо, — ответил я и перевел разговор на другое: — Мы домой или у тебя сейчас время есть?
— А что? Хочешь в «Грезы» все же сгонять, раз протрезвел? Вместе со мной, свечку подержать?
— Нет, хочу в порт скататься. Там Иван сегодня быть должен, он говорил, и Пашкин дежурит.
— К Пашкину вопросы возникли, а Ивану надо бы просто показаться.
— Ну… поехали, если потом меня в приличном месте покормишь. Кстати, мне эта машинка больше той нравится, хоть садишься по человечески и за шиворот не льет.
— Мне тоже. Кстати, где бы войлоку добыть? Я бы ее тогда утеплил.
— Валенок накупи и порежь на квадратики, — фыркнула она. — Или обей звериными шкурами, и стильно, и тепло. Снаружи.
— Изгавняются, — усомнился я.
— А ты их вычесывай. Кстати, кто обещал квартиру побелить?
— На неделе сделаю.
— Ага, на неделе…, - сделал она вид, что поверила.
Народу на улицах города было полно, похоже, что все из домов вывалили, радуясь затишью и первому настоящему снегу. Он сыпал все сильнее и сильнее, белый, кристально чистый, словно старающийся прикрыть и спрятать всю серость и мерзость тутошнего бытия. То ли чехол, чтобы никто не видел, то ли саван, черт его разберет.
Машины включили фары, на подъеме с Октябрьской набережной забуксовала полуторка. Водитель сделал несколько безуспешных попыток подняться, но потом плюнул на это дело, развернулся и поехал в объезд. У нас пока таких проблем не было, «кюбель» месил свежий снежок уверенно.
Вахтер портового КПП разминался с лопатой, расчищая проезд, хотя необходимости в этом пока никакой не было. Тоже, наверное, снегу обрадовался, вот и нашел себе занятие. Вахтер был незнакомый, так что меня не узнал и документы проверил, сверившись со списком. Потом все же пропустил, заодно записав марку и номер машины.
В выходной в порту людей почти не было, лишь на одной самоходной барже по палубе люди шлялись, курился дымок над конторой и над нашим «Ваней комсомольцем». Ага, Иван здесь, как и собирался. Ага, и ледостав начинается, видно, как течение местами несет ледяную кашу.
Остановил машину возле самых сходен, рядом с нашим отдельским массивным «шевролетом», на фоне которого она совсем потерялась. Вход на сходни был символически перекрыт веревкой с крючком, так что я пропустил вперед Настю, потом зашел сам и снова накинул крючок у нас за спиной. Ивана нашли в рубке, сидящего возле печки за столом и читающим какие-то бумаги. Естественно, в руке у него была кружка с чаем. Увидев нас, он засуетился, больше из-за Насти, естественно, усадил на диван, сразу предложил чаю.
— Вань, а чего ты сюда, переехал, что ли? — поинтересовался я.
— Да как тебе сказать, — замялся он. — Тут работать лучше, чем у меня в общаге. Светло, чисто, тихо, печку натопил, так и тепло стало. Хоть живи.
Я увидел приткнувшийся в углу рубки большой рюкзак и решил, что Иван тут точно пожить и решил. Ага, вон и автомат его, так что точно обосноваться собирается. Рубка за кабинет будет, а кубрик за спальню, чем не жизнь? Все просторней чем у него там.
— Вань, Пашкина видел?
— Видел, часа два назад. Он уже чуток подшофе, рожа красная, контактный до ужаса.
— В смысле пытался выпить затащить?
— Угадал, — ухмыльнулся Иван. — Насилу отбился.
— Хм… ладно…, - задумался я. Керосинить водку с Пашкиным совсем не хотелось. — Насть, ты вот что… вон ту контору видишь?
— И что? — настороженно спросила она.
— Минут через… тридцать…, - посмотрел я на часы, — да, тридцать… зайди туда и уведи меня нагло и безапелляционно.
— А сам не сумеешь? — опять съехидничала она.
— Сумею, но Пашкин обидится. А если жена утащила, то это вроде как форс-мажор, обстоятельства неодолимой силы.
— Сам ты форс-мажор… сплошной, — вздохнула она не очень искренне. — Ладно, уговорил.
Я даже тулуп накидывать не стал. Выскочив из рубки и плотно прикрыв за собой дверь, чтобы не тепло не выходило, я пробежал, стараясь не поскользнуться, до гнездовья «капитана рейда», постучался и рывком открыл дверь, снова очутившись в тепле.
— О, Володя! — обрадовался сидевший за столом с книжечкой и бутылочкой Пашкин. — А я думал, что так в одну глотку пить и придется, а это нехорошо, уже пьянство получается.
— Не, Михал Михалыч, не выйдет, — сразу отказался я. — Я с женой здесь, не одобрит.
— А чего это ты с женой? — спросил Пашкин таким тоном, словно заподозрил в этом какой-то злой умысел с моей стороны. Вроде как я специально зашел его обнадежить насчет собутыльника, а потом вот так взять, да и обломать. — Сюда без жены надо.
— В следующий раз, не последний день видимся, — послал я ему луч надежды. — У меня просто вопрос возник по той теме, что тогда беседовали, помните?
— Помню, — кивнул он уверенно, — мозги пока не пропил.
— Так вот я все это на досуге обдумал и уточнить кой-чего захотелось.
— Чего?
— Вы помните, как Пашу тогда тварь покусала? Ну, когда «Карась» в последний рейс пошел.
— Помню, но сам не видел, я тогда выходной был, — сразу ответил Пашкин. — А что интересует?
— Интересует как это вообще случилось. Кто рядом был, кто все видел, как все вышло. Типа общую картину увидеть хочется.
— Картину, говоришь? — переспросил он, задумавшись. — Подумать надо насчет картины, рано это было, народ на работу не пришел. Так… кто у нас что про это знать может?
— В госпиталь его кто вез?
— В госпиталь? — задумался Пашкин еще глубже. — В госпиталь, в госпиталь… «скорая» не приезжала, и не дежурная машина, это я помню откуда-то. А я позже приехал, меня уже «Горсвет» вызвал. Кто же его везти мог? Вот комплект первой помощи у нас взяли, это я точно помню. Потому что не вернули, за него потом отчитывались…
Видимо для того, чтобы запустить маховики какой-то глубинной памяти, Пашкин налил себе полную стопку и разом замахнул, закусив соленым огурчиком, который положил на кружок колбасы, без всякого хлеба.
— Надо журнал проходной поднять, поглядеть, — вдруг выдал он. — Там наверняка все записано. И что за машина, и кто за рулем был.
— Поглядим? — сразу предложил я.
