Мыстр протянул мне листы бумаги:
— Вот, Калки, здесь содержаться ответы на многие вопросы.
Оказалось, что это были ксерокопированные страницы какой-то древней книги. На листах бумаги отпечатались неровные пергаментные страницы, плотно исписанные непонятными письменами. Письмена были непонятными, но не незнакомыми. Точно такие же я видел на волнистых лезвиях ножей, которыми меня стремились проткнуть оборотни.
Я быстро пролистал пачку листов, но не обнаружил ничего кроме непонятных букв и символов. Я не встретил ни одного рисунка, ни одной схемы, ни одной карты.
Я вопросительно посмотрел на Мыстра:
— Что это?
Тот заметно удивился:
— Разве ты сам не можешь прочитать текст?
Я попытался сосредоточить на незнакомых буквах свои магические способности. На мгновение мне показалось, что знаки как будто начали меняться, превращаясь в знакомые мне символы… Но, стоило мне только моргнуть, как они вернулись в исходное состояние. Я попробовал снова сосредоточиться, но больше у меня не возникло даже иллюзии узнавания.
Мыстр, наверняка, по выражению моего лица догадался, что текст остался для меня непонятен. Мне показалось даже, что боблин испытал от этого некоторое облегчение.
— Так что же это? — повторил я свой вопрос.
— Это очень древняя рукопись. Вернее, ее ксерокопия. Сама рукопись хранится в Государственном архиве Колоссии, и очень немногие знают о ее существовании.
— Эта книга такая засекреченная? — спросил я.
— Нет. Скорее, наоборот. Никто никогда ею не интересовался. Алевтина одно время работала в архиве и случайно ее обнаружила. Когда она рассказала мне о находке, я сразу понял, что к нам попала бесценная научная информация. Кстати, со своей женой я познакомился в ГУЗКе. Мы вместе учились на историческом факультете. Сейчас я преподаю историю в школе, а Алевтина работает корректором в одном издательстве. Ей пришлось уволиться из Государственного архива, так как там не просто была издевательски мизерная зарплата, но даже ее задерживали на несколько месяцев…
Алевтина положила руку на плечо мужа:
— Мыстр, ты сбился с мысли. Так мы и до утра не закончим.
— Ах, да! — спохватился боблин. — Так вот, в этой книге содержатся пересказы древних мифов и легенд. Она написана на древнетаркасском языке. Я даже не представляю, каким чудом книга оказалась в Колоссии.
— Что это за язык такой?
— Таркас — одно из древних боблинских государств, прекратившее свое существование около трех тысяч лет назад. Его захватило, разорило и уничтожило соседнее боблинское государство — Ирсэль. По крайней мере, так записано в древних хрониках. Но хроники имеют всего лишь двухтысячелетнюю давность, так что и они весьма недостоверны. То, что записано в таркасской книге — это пересказ еще более древних, чем сам Таркас, мифов и легенд. Точнее, их называют мифами. А еще точнее, всем очень хотелось бы называть их мифами. Современная наука Изначального мира считает древние мифы собранием сказок. Современные религии в некоторой степени основываются на мифологии, но, естественно, трактуют и переделывают ее в своих собственных целях. То, что ты держишь в руках, Калки, это наиболее древнее и потому наиболее достоверное изложение древнейшей истории Изначального мира. Неизвестный таркасский автор жил в эпоху, когда эти сказания вытеснялись молодыми и агрессивными религиозными течениями. Поэтому он, опасаясь преследований, использовал множество иносказаний и ссылок на другие, недошедшие до нашего времени книги. Прочтение и расшифровка этого текста — главное дело всей нашей жизни.
Я сказал:
— Очень интересно. Но какое отношение все это имеет ко мне?
Мыстр торжественно произнес:
— В этой книги рассказывается о временах, когда Изначальным миром правили маги!
Я почувствовал, что сердце мое забилось от предвкушения.
Боблин продолжил:
— Я так долго подходил к самому содержанию книги для того, чтобы ты, Калки, понял, что я не могу гарантировать полную достоверность своего перевода, и уж, конечно, не могу гарантировать достоверность того, что в книге написано. Вообще книга — это собрание отрывочных рассказов о деяниях магов, героев и правителей древних государств. По этим отрывкам я составил более или менее целостную картину древнейшей истории Изначального мира, если, конечно, можно считать мифы отражением реально происходивших событий.
Видя, что я нетерпеливо заерзал в кресле, Мыстр заговорил чуть быстрее:
— В древнем Изначальном мире магия была так же естественна, как и современная техника. Но, в отличие от машин, сверхъестественными силами могли пользоваться лишь немногие избранные — то есть, собственно, маги. В древние времена мир был четко разделен на государства боблинов и государства людей. В государствах боблинов власть принадлежала землевладельцам, купцам и магам, то есть эти страны с современной точки зрения являлись республиками. А человеческие государства были монархиями, там единолично правили цари, короли, князья. В одних странах цари были могущественными магами, в других — военными предводителями. Как это обычно бывает, в мифах те времена именуют «золотым веком». Правители тогда были мудрыми и справедливыми, подданные — честными и трудолюбивыми.
Я скептически скривил губы. Мыстр кивнул, соглашаясь с моими невысказанными сомнениями:
— Конечно, это был никакой не «золотой век». Из тех же мифов следует, что в мире существовали и зависть, и злоба, и подлость. Но благородные герои неизменно побеждали своих врагов и всегда восстанавливали порядок и справедливость. Но потом все изменилось. Пока людей и боблинов было мало, земли и пищи хватало всем. Но, когда численность населения стала возрастать, возникли споры и приграничные конфликты. И началась эпоха войн. Сражения следовали одно за другим. Все воевали против всех. Временные союзники норовили воткнуть друг другу нож в спину. Магия превратилась в чудовищное по своей разрушительной силе оружие. Так продолжалось очень долго, пока, очнувшись от безумного смертоубийства, люди и боблины не обнаружили, что в живых их осталось намного меньше, чем было во времена «золотого века». А выживших магов, вообще, можно было пересчитать по пальцам. Тогда маги решили, что никогда больше не будут использовать свои силы для войн и для насилия. Они перестали демонстрировать свое могущество обычным смертным, чтобы не распалять в них зависть, страх и злобу.
Я кивнул головой, обнаружив в рассказе Мыстра некоторые совпадения со словами Маркандеи.
Боблин продолжал:
