– Согласен. Будущее в наших руках, – улыбнулся Карп, приняв непростое решение. – И для начала сфера должна уничтожить тех, кто напал на нас. Всех, кроме одного. Точнее, двух.
– Тебе нужен их командир и русский?
Проницательность клона начинала пугать. Почти так же, как неожиданное осознание того, что кукловод, дергающий за ниточки, на самом деле не человек, а марионетка, подчиняющаяся чужой воле.
– Да. Старший группы и мой соотечественник. Его фамилия Вяземский, – голос Карпина едва заметно дрогнул.
– Хорошо, – она не обратила внимания или сделала вид, что не заметила этого. – Пойдем убивать…
– Что ты задумала, доченька?
– Ничего особенного, папочка. Ты у меня такой замечательный! Лучше всех в мире!
Когда тьма пробудится от сна, мир станет чище. Но пока она спит, видя сон о бескрайней ледяной пустоши и человеке, в чьей душе скопилось столько ненависти, что ее с лихвой хватит для уничтожения всего, к чему он прикоснется. Еще в этом сне есть убийца в облике хрупкой женщины-девочки со странным именем «Бемби», путешествующей в компании грациозной пантеры. А также виднеющийся на горизонте Алагон – Пик Мироздания. Недостижимое для простых смертных место, где начинаются и заканчиваются пути всех миров[18].
Невозможно забыть то, что не знал, и помнить то, чего не было…
Человек, ползущий по бескрайней снежной равнине, оставлял за собой кровавый след. При желании он мог рассказать много историй о войне и предательстве. Падших героях и великих жертвах, возложенных на алтарь безумных богов. Осколке разбитой души, выступающем в качестве платы за верность и праведном гневе небес, обративших против людей свою первозданную мощь.
Но «Белая пустошь», место вне времени и пространства, оставалась слепа и глуха ко всему. Ее не интересовали истории простых смертных. Даже если они вознамерились пройти мир от края до края, пытаясь понять, насколько он велик, и вообще – стоит ли он того, чтобы жить в нем или разрушить его…
* * *
Майя не знала, как оказалась и сколько пробудет в этой точке пространства. Искрящийся снег скрипел под ногами. Ярко светило солнце. Она шла по кровавому следу, ведущему к горам, виднеющимся на горизонте. Или горе. Подробности не важны. Раз она здесь, значит, так нужно. Когда надобность отпадет – вернется домой. Точнее, в последнее место, которое помнила, – кузов грузовика, увозящего ее прочь из Москвы.
Сомнение, страх, любопытство – эмоции, присущие живым существам, – для нее ничего не значили. Впрочем, как и сами люди, превратившие некогда нормального ребенка в чудовище. По идее Майя должна была ненавидеть своих палачей, но в ее сердце не осталось места для чувств. Только холодный расчет, как у искусственного интеллекта.
Пытаясь вернуть ее к жизни, отец задействовал материалы, используемые при производстве андроидов. Может, поэтому они стали похожи.
Теоретически у нее и «Ушедших» было много общего. Стороны сходились во мнении, что человечество изжило себя. Практически – им никогда не стать частью единого целого. Anoplolepis gracilipes[19] и Solenopsis invicta[20] – разные виды муравьев, не способных сосуществовать мирно на одной территории. Рано или поздно одна из колоний будет стерта с лица земли. Вопрос лишь в том, когда это случится и какие планы у победителей.
А планы у них отличались. Причем кардинально.
Майя сделала ставку на разрушение. Полное уничтожение всех – людей, андроидов и кадавров – с последующей «перезагрузкой планеты». Согласно расчетам, локальный ядерный конфликт, при котором каждая из воюющих сторон использует около пятидесяти зарядов, по мощности равных бомбе, взорванной над Хиросимой, повлечет за собой глобальные изменения климата, сравнимые с малым ледниковым периодом.
Дитя Хаоса намеревалась устроить большой ледниковый период, взорвав все ядерные арсеналы русских и, по возможности, англичан. По ее мнению, планете нужно отдохнуть от разрушительного воздействия человечества. Чтобы спустя несколько десятков или сотен тысяч лет возродиться, подарив жизнь новому разуму.
Современная цивилизация подобна раковой опухоли. Она разрушает всё, к чему прикоснется. Поэтому неизбежно уничтожит себя. Майя всего лишь поможет ускорить процесс…
Планы андроидов были намного скромнее. С помощью кадавров они собирались избавиться от людей. Затем, уничтожив ненужных больше союзников, планировали создать собственный высокотехнологичный мир на обломках технической базы старого.
«Abyssus abyssum invocat» – бездна взывает к бездне.
С точки зрения Майи, коллективный разум не понимал очевидных вещей. Ремонтировать покосившееся здание цивилизации – бесполезно. Оно все равно рухнет. Проще полностью снести старое и возвести новое, даже если на это уйдет не одна тысяча лет.
Пациенты сумасшедшего дома не обретут долгожданной свободы, перебив охрану и персонал на необитаемом острове. Кратковременный успех ничего им не даст. Победа лишь ускорит неизбежный финал…
Впрочем, неважно, кто и что думает. После того как фигуры на шахматной доске расставлены и большая игра началась, все зависит от того, кто первым сделает ход. А также насколько эффективным он будет. Подавляющее превосходство в живой силе одних компенсировалось наличием скрытности у других. Майя нашла способ подключаться к сети «Ушедших», черпая информацию о планах врага, тогда как андроиды не знали о ней ничего. И, скорее всего, не узнают.
Если им с Дианой удастся осуществить задуманное, то в ближайшую неделю начнется большой ледниковый период. А от прежней Земли не останется ничего…
* * *
Девочка, решившая уничтожить мир, недолго шла по кровавому следу. Спустя полчаса она увидела раненого мужчину. Несмотря на черную кровь, он выглядел как человек, а не как демон. Правда, вел себя, будто слепой неразумный щенок: не поднимая головы, упорно полз вперед судорожными рывками, при этом теряя остатки сил.
Присев на корточки рядом с незнакомцем, Майя спросила:
– Что там? – взмахом руки в сторону далекой горы указав направление.
Вопрос пришлось повторить дважды, прежде чем ее наконец-то услышали. Дернувшись, словно его ударили током, умирающий поднял голову. Несколько секунд невидяще смотрел сквозь неизвестно откуда взявшегося ребенка, затем выдохнул:
– Там…
Было видно, что слова давались ему с огромным трудом. По подбородку стекала черная, как воронье крыло, кровь. На губах пузырилась пена. Удивительно, как он вообще мог так долго ползти.
– …все… – губы полутрупа растянулись в некоем подобии страшной улыбки, от которой обычному человеку стало бы не по себе.
