Не в силах больше сидеть на месте, Марина снова вышла в коридор и побрела в сторону местопребывания Петровича. Ей навстречу снова выскочила Лидочка с электрочайником в руке.
– Вот! – сказала она, притормаживая. Чувствовалось, что ей очень хочется кому-то пожаловаться. Неужто Петрович так ее раззадорил? На него это не очень похоже, не его это стиль. – Приказал вылить всю воду.
– Чего это? – по инерции спросила Марина.
Еще не успела озвучить вопрос, а уже поняла; воду здесь выливают только в одном случае.
Секретарша в ответ возмущенно фыркнула. Делать лишнюю работу она не любила, но еще больше не любила медлить с выполнением распоряжений директора.
– Погоди-ка, – Марина остановила ее движение в сторону туалета и взяла чайник. Ей потребовались считаные секунды, чтобы распознать оставленный в воде след. После этого поспешно вернула чайник.
– Выливай ты его побыстрее, – сказала она твердо.
Лидочка только хлопнула глазами и с места взяла в карьер, только эхо от перестука ее каблуков разнеслось по коридору.
Если уж Перегуда и здесь наследил, то, с его точки зрения, дело того стоило. Очевидно, что здесь, в приемной, через заговор на воду он не Лидочку охмурял.
Нюхачка решительно вошла в приемную.
На первый взгляд здесь ничего не изменилось. Если не считать дикого напряжения, которое прямо-таки сочилось из-за директорской двери. Маги работают. Поэтому она, помешкав, села на ближайший стул и приготовилась ждать столько, сколько будет нужно. Вернулась секретарша и затеяла возню с конфетами и еще чем-то, но Марина не обращала на нее внимания, уставившись в стену, на которой висел календарь с изображением неестественно глазастой Царевны Лебедь – подарок одной полиграфической фирмы к прошлому Новому году. Такие же были дома чуть ли не у всех тех, кто здесь работал.
Со стороны могло показаться, что она о чем-то сильно задумалась либо медитирует, на самом же деле она просто ждала, находясь в максимально возможной на этот момент близости к единственно возможной сейчас цели.
Ждать ей пришлось недолго, во всяком случае, куда меньше, чем она не то чтобы рассчитывала, но настраивалась.
Дверь приоткрылась, но не открылась до конца, придерживаемая знакомой рукой Михал Михалыча. И в образовавшейся щели раздался голос Горнина:
– Но ты, во всяком случае, сделаешь это?
Степанов молчал. Пальцы его крепко обхватили дверную ручку. Марина смотрела на его руку как зачарованная.
– Миш, я тебя прошу.
– Хорошо, – ответил Мих Мих и вышел, скользнув усталым взглядом по Марине.
Обычно он ее не то чтобы привечал или как-то особенно выделял среди других сотрудников или паче того сотрудниц. Но уж по меньшей мере был приветлив. А тут посмотрел, как на вещь, на предмет обстановки, ничем не выдав, что узнал ее. С его стороны это было очень похоже на оскорбление. Она даже сжалась, словно от пощечины. Происходило что-то ужасное, и она одна из причин этого.
– А ты что здесь делаешь? – спросил появившийся в дверном проеме Горнин. И сразу добавил, не дожидаясь ответа: – Впрочем, кстати. Заходи. Только погоди малость, я позвоню.
Она не поняла, нужно ли ей посидеть в приемной или можно уже заходить в кабинет. Горнин же развернулся и, не закрывая двери, ушел внутрь. Решив, что это такое приглашение войти, она встала, решительно вошла и плотно, с нажимом закрыла за собой дверь.
Не присаживаясь, Горнин по памяти набрал номер, зло тыкая в кнопки телефона.
– Алло? Алексей? Здравствуй. Да, я это, я. Спасибо. Слушай, такое дело. Тут, говорят, банк вчера ограбили. Не мог бы ты ввести меня в курс дела? Что? Мне? Ну, видишь, я сам тебе позвонил. Хорошо, подъезжай. Но сначала хотя бы в общих чертах. Прямо сейчас. Да, очень. И по факсу мне сбрось.
Минуты две маг-директор слушал, поддакивая, морщась и кивая головой. Потом, попрощавшись с неведомым Алексеем, посмотрел на Марину. И стал рассказывать, так и не присев.
Она слушала и не могла поверить. Чтобы Павел стал грабить банк? Быть того не может. Тем более тот, который находится рядом с его домом. Во-первых, это не в его правилах. Это же во-вторых, пятых и десятых. Ну не тот он человек, чтобы заниматься подобными вещами. И еще одно. Сколько он там будто бы взял? Несколько сот тысяч? Гос-споди! Да для мага такого уровня, как Павел, это не деньги! Даже Лидочка, всего лишь секретарша, и та уже с полгода ездит на собственной «Хонде», которая стоит куда как больше. Что уж говорить про Пашу, который только от нелюбви к любого вида публичности купил себе старозаветные «Жигули». Зарабатывали они стараниями Петровича много, порой казалось, что очень много. Но пару раз Марина имела возможность убедиться, что все их заработки по большей части были как бы страховкой от желания хапнуть сразу и много. Возможности для этого у практикующих магов случаются не так редко, как могло бы показаться.
– Это не он, – проговорила она, когда Горнин закончил.
– Вот и я думаю, что это не его стиль. Только почему-то все сходится на нем. Поэтому прошу тебя заняться этим лично. Все проверь. Понюхай там.
– Александр Петрович…
– Ну а что ты предлагаешь? – повысил голос маг-директор. – Отдать это дело на откуп Перегуде?
– Нет, конечно. Но…
– Вот видишь! Только ты и никто больше не сумеет разобраться в этом деле так, чтобы никаких сомнений. И вообще…
Горнин наконец обогнул стол и сел, едва ли не упал в кресло. Вид у него был нездоровый. Уставший. Ей стало его жалко.
– Ты садись, садись. Не маячь тут. Скажу тебе честно. Но – между нами. Идет?
Марина кивнула.
– Ситуация тяжелая. Я бы даже сказал, опасная. Для всех нас. Для меня. Для тебя. Для Павла.
– И для Михал Михалыча? – почему-то спросила она.
От этого вопроса маг-директор как-то разом подобрался. Как хищник перед прыжком. Даже страшновато стало.
– Для всех! – отчеканил он. – Вплоть до тети Люси и дворника, который убирает снег у нашего крыльца. Если не сказать больше.
Несколько секунд он молчал, неподвижным взглядом уставившись ей в переносицу. Марина, напрягшись, старалась не моргать. Поддаваться она не собиралась.
– А что потом? – разорвала она молчание.
– Что значит – потом?
– Если вдруг обнаружится, что… Ну, что это и в самом деле, ну, Павел, – сказала она, запинаясь от того, чтобы ненароком не произнести вслух неосторожную фразу, по которой – пусть даже косвенно – можно было бы предположить, что она допускает такой вариант развития событий. Она уже сделала одну глупость, хватит с нее.
– А вот как раз тогда и будет плохо.
Она отвернулась, стараясь принять правильное решение. А какое оно, правильное-то?! Шпионить за Пашей? Или отказаться, чтобы за ним шпионил кто-то другой? Нюхачка несчастная!
