Там, в своем родном поселении. Такие истории рассказывали об охотниках, у которых есть удача. Но не стал говорить о них Гору.
Удача. О которой я мечтал.
Значит, теперь она есть и у меня?
— Двадцатая спит в своей комнате или… у вар Брена? — спросил я.
Гор вздохнул. Провел ладонью по лицу. Произнёс:
— Даже не знаю, как тебе сказать, друг Вжик.
— О чём?
— Тут такое дело… в общем… нет больше Двадцатой.
— Что значит, нет? — спросил я.
— А вот так, — сказал Гор. — Никого из нашей группы не осталось после того похода — только я… ну, и ты вот очнулся. Третья группа отряда больше не существует. Меня зачислили в первую, тебя — во вторую. В них теперь по восемь человек. Вот так-то, друг Вжик.
— А что случилось с Двадцатой?
Гор рассказал, что произошло после того, как меня ранили.
Он прожег голову моему обидчику. Тот упал, придавив меня своей тушей. Возможно, поэтому моё тело и осталось на поле боя, его не утащили челуки.
Мы (я и Гор) единственные из третьей группы, кто пытался сражаться.
Когда я упал, челоны и челуки набросились на огоньков из нашей группы. Вторая и первая побежали, закрыли Гору обзор. До этого мой приятель успел уничтожить еще одного челона (всего он прожег головы троим). А новые снаряды не глядя бросать не стал.
На место битвы устремились солдаты.
Они быстро изрубили нападавших.
Когда сражение завершилось, портал уже закрылся. На поле боя остались тела семерых челонов, троих челуков. А еще моё и Шестнадцатого.
— А куда подевалась Двадцатая? — спросил я. — И остальные?
— Не знаю, друг Вжик. Они исчезли. Их трупов я не видел. Вар Брен утверждает, что их утащили в портал — кто-то из солдат якобы заметил это. Ты помнишь ту площадку? Где там было потеряться четверым бойцам? Негде. Так что я тоже склоняюсь к мысли, что их похитили.
— Так… она была жива, когда ее уносили в портал?
Гор повторил:
— Я не знаю, друг Вжик. Не знаю. Когда поняли, что ты жив, тебя мы унесли с собой. А Шестнадцатого… в лагерь мы тащить не стали. Командир сказал, что его порубят на куски и сбросят в пропасть — «Этот кусок мяса нам уже не нужен». Так-то. На вот, покури, друг Вжик. В такие моменты, как у тебя сейчас, чимана лучшее лекарство. Поверь. Хорошо помогает — успокаивает.
* * *
Помню, как много ночей подряд рыдал, когда умерла мама. Плакал по ночам, когда погиб отец. А в эту ночь, не проронил и слезы. Почему? Из-за того, что рядом Гор? Я повзрослел? Или не верил в то, что Двадцатая умерла?
До самого рассвета я сидел рядом с Гором у окна, смотрел на тёмное небо и вдыхал дым сигарет. Вспоминали о Двадцатой. Рассуждали о своем будущем, итог которого для нас уже близок.
Слушая болтовню Гора, я думал, что успел узнать, какая она — удача охотника. Хоть Двадцатая и утверждала, что не способна на такое, но всё же подарила её мне. Пусть и ненадолго.
Как сказала бы Мираша: Двадцатая меня любила, а я её. Хотя мы оба и знали с самой первой встречи, что наши отношения не смогут длиться долго. Чем ещё, если не удачей охотника объяснить то, что я остался жив?
— Знаешь, друг Вжик, — сказал Гор. — А ведь скоро и наш отряд будет участвовать в Битве Огней. Что тут до него осталось? Несколько месяцев. И знаешь, я не сомневаюсь, что в этот раз наш клан победит. Вот ни сколечко не сомневаюсь! Только не уверен, кто станет победителем второго этапа: ты или я?
— А какая разница? — сказал я.
— Действительно, нет разницы. Ведь когда нам прикажут убить друг друга, мы обязательно попытаемся это сделать, друг Вжик. Вот увидишь. А кто уцелеет в том бою, выиграет всего лишь пару месяцев жизни — вряд ли больше. Я уже чувствую, как саламандр пытается освободиться. И сдерживать его попытки становится всё труднее. Так что не переживай, друг Вжик, после твоей смерти я проживу недолго.
* * *
Утром, после тренировки, ко мне подошел Первый.
— Это… ты же теперь без бабы остался, Семнадцатый, — сказал он. — Хреново. Я ж понимаю, как без баб трудно. Но ты… это… если чо — обращайся. Поделюсь с тобой Седьмой. Она ничо так. Не роза. Но сойдет. Мужик ты нормальный. Мне не жалко.
— Спасибо, — сказал я.
— Да чо там. Свои люди.
Первый ушел.
— Переживает, — сказал Гор, глядя Первому вслед. — Боится, что ты отнимешь её насовсем. А мне он свою подружку не предложил. Гад.
— Догони его. Попроси.
— Ага. Ответит он мне. Кулаком по морде. Я уже видел пару раз, как он отвечал другим.
— Вызови его на поединок, — сказал я, — за право быть с Седьмой. Докажи ей, что ты сильней Первого. Возможно, тогда она его бросит и уйдет к тебе.
— Ты серьезно?
— Вполне.
— Он огонь призывает даже хуже тебя, друг Вжик. Я управлюсь с ним на счет «три».
— Я не о таком поединке говорю, — сказал я. — Не о тренировочном. О настоящем. За право быть с женщиной.
— Командир запретил портить собственность клана.
— А ты не порти. Побей его, но ничего ему не сжигай и не ломай.
— Как это? — спросил Гор.
— Кулаками.
Гор заговорил не сразу. Смотрел на меня, что-то пытался разглядеть на моём лице. Потом усмехнулся.
— Издеваешься? Да? Да иди ты… подальше, друг Вжик!
— И не думал над тобой издеваться, — сказал я.
— Ага, — сказал Гор. — Я об эту тушу кулаки себе отобью, даже если Первый будет просто стоять и не станет шевелиться! В нем мяса, как в тебе и во мне вместе! Подсказал бы лучше что-нибудь дельное, друг Вжик. А то… кулаками! Скажешь тоже. А еще другом называешься!
* * *
Раньше я не понимал, как много места в моей жизни здесь, в лагере огоньков, занимала Двадцатая. Днём во время тренировок с её отсутствием я справился без труда (Гор сказал, что в моих атаках стало больше злости). Образованная отсутствием Двадцатой пустота в полной
