мне такую силу.]
Резким движением ладони он стёр череп Сергея с лица земли.
[???: …Поняли? Всё, я побежал, помните: это дело жизни и смерти, орден верит в вас!]
[Сергей: …Чё?]
Со всех сторон доносился людской гомон, по улицам рыскали разодетые в слегка мешковатые рубахи и платья жители столицы, а над небом только вздымалось утреннее солнце. Среди магазинчиков, представляющих из себя небольшие лавки, домишки, а иногда даже повозки, с тупой и непонимающей физиономией стоял довольно мускулистый юноша со слегка квадратным подбородком, заросшим щетиной лицом и растрёпанными рыжими волосами. Его матово-чёрные глаза лишь немного метались из стороны в сторону, в основном пытаясь выцепить удаляющуюся фигуру какого-то мужчины.
[Сергей: ЭЙ!!! Какое дело?!]
Прохожие с презрением и лёгким испугом обернулись в сторону Сергея и отошли подальше, стараясь не подходить к юноше достаточно близко. Тем не менее, тот самый незнакомец, встретивший попаданца после очередного возрождения, не собирался обращать на него внимания, так что вскоре его силуэт навсегда потерялся в шуршащей толпе Второго Кольца Йефенделла.
«Не… Я, конечно, понимаю, что кому-то там свыше очень нравится прикалываться надо мной, но чтобы до такой степени…»
Юноша оглядел своё тело и похлопал себя по штанине
«Нет. В карманах ничего такого странного. И чё этот мужик у меня просил? Я даже лицо его не увидел, только спину, да и то он был одет в зелёное, здесь это каждый второй носит… «Дело жизни и смерти…»»
Он устало взглянул в заливающееся золотом небо и глубоко вздохнул.
«Ну… Ничё не поделаешь, не повезло значит этому ордену».
Сергей развернулся вокруг своей оси и поплёлся в сторону Четвёртого Кольца.
«Я как минимум выяснил, что Клан Беакусо изначально задумывали союз с принцессой… Жаль, конечно, ребят, но, что уже поделаешь…»
Ему вспомнилось доброе, по-юношески самоуверенное лицо Ейне, туповато-житейский голос Моно и молчаливый взгляд Ики. Они очевидно, не стали его лучшими друзьями или братьями по духу, но ему всё же было их жаль…
«Ейне Меруэцу… И Кайки Меруэцу… Как я не заметил это, когда он представился в первый раз? Рюку ещё вроде сказал: «Покойный Кайки». Что это может значить? Зверолюд, насколько я понимаю, просто не мог умереть в Йефенделле, ему банально не от кого… Не думаю, что Макс смог бы его одолеть, не говоря уже о слабаках из Первого Кольца».
Сергей продолжал топать по не совсем ровной плитке, поглядывая себе под ноги.
«…Может это была Пьяко? И правда… Где она была в «канавных» вселенных?»
Попаданец уже успел вывести негласное правило разделять миры, куда он попадал, и давать им свойственные названия. Тем не менее, пока что он придумал только «канавную» категорию, где он, не найдя работу, оказывался на грани голодной смерти.
«Каждый раз, когда я возвращался в монастырь, она разглядывала книгу, подаренную мне Ияковом… Но в «канавных» вселенных я вообще не встречал Иякова, соответственно, она не могла там оказаться…»
Он с недоумением уставился куда-то вдаль.
«А зачем Пьяко вообще рассматривала ту книгу?»
Приложив пальцы к подбородку, юноша побрёл дальше.
«Тогда я не обратил на это внимания, потому как расценил это, как её подарок, а не старика… Но если так подумать… Это букварь. Там записка от Иякова. И Ияков пропал…»
Сергей уже вышел к Третьему Кольцу, где уже кипела работа, и мужики, одев пояса на оголённые по пояс тела и схватившись за лопаты, кирки, молоты или мотыги, обливались потом, приковав свои взгляды в недостижимую даль, где им не приходилось горбатиться за прожиточный минимум.
«Неужели Пьяко похитила Иякова? Тогда почему она разговаривала со мной в корчме, в то время как сам старик выгонял Фильку на работу?»
Со всех сторон на него лился звон, топот, стук и гомон примитивных заводов и мануфактур, отличавшихся от обычных ремесленных промыслов разве тем, что люди там работали большими группами.
«И те изменения в словах Бернадет… Если до этого она не слышала о Иякове, то после — он у неё городская знаменитость… Не думаю, что я мог исковеркать её воспоминания одним своим присутствием…»
Тем не менее, юноша уже был близок к заветному Четвёртому Кольцу, где вдоль изблёванных и истоптанных троп тянулись кривые деревянные домики, больше напоминавшие детские шалаши, нежели реальные строения, пригодные для жизни. И хоть Сергей и спал в обустроенном монастыре — там всё было выполнено из ледянющего камня, об отоплении и речи не шло, а ветер, как назло, с удивительной меткостью залетал именно в келью Сергея, каждый раз заставляя его просыпаться мрачными ночами.
«Ладно, потом уже определимся со всем этим… Для начала надо понять, что конкретно изменилось…»
Сергей остановился и, с надеждой зажмурив глаза, пошарился в карманах.
«Опана, как раз 8 монет! Господи, лишь бы в этой вселенной у меня тоже была скидка у Дыона, иначе зачем мне здесь оставаться?»
Слегка улыбнувшись от собственной шутки, парень постучал в широкую сырую дверь корчмы, услышал хлипкий треск полусгнившего дерева, а после, осознав, что для входа вовсе не надо было подавать какие-то условные знаки, прошёл внутрь.
Внутри ничего не изменилось. Пять столиков, семь табуретов, стойка и усатый корчмарь с большим пузом — всё, что надо для счастья обычному мужику. Как минимум, — обычному Сергею.
[Сергей: Дарова, Дыон!]
[Дыон: Оооо… Тык это вы, судырь…]
Несмотря на очень добродушное и радостное приветствие юного могильщика, уже давно не видавшего своего неграмотного друга, корчмарь видно был совершенно другого мнения по поводу данной встречи. Он говорил слегка уныло, испуганно и отстранённо, будто нечто настолько сильно его разочаровало в Сергее, что он попросту потерял к юноше всякий интерес.
[Сергей: Ты чего такой кислый?]
[Дыон: …]
Дыон всё продолжал глядеть на бородатого Сергея, потирая одной и той же, уже успевшей стать чёрной, тряпочкой пыльные горлышки завалявшихся бутылок. Тем не менее, он не произносил ни слова, обрекая юношу на раздумья, поиски догадок и применение дедукции (хоть о таком слове Сергей вообще никогда не слышал).
[Сергей: Слушай, Дыон, я понимаю, что, вероятно, я сделал тебе что-нибудь плохое, но, видишь ли… У меня аутизм. Слышал о таком? Я могу в любой момент забыть обо всём, что произошло в последнюю неделю или даже месяц, представляешь?]
Юноша артистично жестикулировал руками, пытаясь тем самым убедить своего собеседника. Но несмотря на его отчаянные, усатая физиономия Дыона не прекращала с безразличным взглядом взирать на лицо юноши.
[Дыон: Эххх… Знаю я усё… Судырь…]
Толстяк повернулся к нему
