снимите вот тот, номер сто шестьдесят семь.
Герман потянулся к предпоследней полке, стащил с нее не особенно тяжелый пыльный ящик и поставил его на стол. Смотритель открыл крышку. В ящике, переложенные ветошью, матово поблескивали темно-серые продолговатые предметы, в самом деле похожие на шишки. Скорее даже не на те, что растут в лесу, а на те, что вешают на новогоднюю елку.
— Вот они, — сказал смотритель. — Как видите, в самом деле, ничего выдающегося.
— А что это вообще такое? — спросил Герман. — Науке известно?
— В полной мере — неизвестно, — вздохнул смотритель. — Видите ли, полноценные эксперименты в этой сфере… как и во многих других сферах… ну, вы знаете, не поощряются. Мне известно, что еще в первые годы после победы над Ордой академик Зинин вскрыл несколько таких элементов и обнаружил в них крупицы мертвого нефрита. После этого сферы были изъяты Жандармским управлением, хотя, кажется, не все, а потом снова возвращены в музей. Мертвый нефрит всегда был необходим… а в первые годы он и вовсе был в дефиците… я полагаю, ваши коллеги просто взломали их, извлекли нефрит, а потом склеили. На некоторых элементах есть характерные следы… Но не на всех. Некоторые, видимо, в спешке забыли вскрыть.
— И тот элемент, что лежал на витрине, был как раз из таких, из невскрытых? — спросил Герман.
— Хм… знаете, мне как-то не приходило в голову интересоваться… но вероятно да, мы стараемся выставлять на витрины наиболее презентабельные образцы, неповрежденные… а ведь это мысль. Кто-то мог похитить его из-за нефрита, но зачем? Манипулировать узами? Кажется, этот камень больше ни для чего не используют.
— А для чего вообще был нужен этот шишковидный элемент? — уточнил Герман.
— Видите ли, молодой человек, я говорил, основательные исследования не проводились, но есть теория… скорее, впрочем, даже гипотеза, труднопроверяемая… в общем, есть предположение, что это был один из ключевых элементов Врат. Врата ведь, изволите видеть, довольно простая конструкция, но что-то же должно питать их.
— А откуда они вообще взялись, это врата? Ну, тогда, в первый раз?
— Ну, как же… вы же, конечно, учили в гимназии Закон Божий? — смотритель усмехнулся. — Там ведь все это в подробностях излагается. «И разгневался Господь на чад своих за то, что забыли его, и допустили богопротивные возмущения в Польше, в Венгрии и в иных местах, и даже в самом сердце Империи Российской допустили бунт воинствующих безбожников. И послал он им наказание…».
— Я помню, да, помню, — проговорил Герман, чуть приподняв ладонь и постаравшись прервать смотрителя как можно более вежливо. Ему ужасно не хотелось, чтобы чтение Священного Писания растянулось на половину ночи. — Однако же, были, вероятно, и другие причины?
— Видите ли, этот вопрос плохо исследован, — вздохнул Матвей Семенович. — Вы же знаете, исследовать такие материи особенно не дают. И, наверное, это правильно, не знаю. Но я в молодости собирал кое-какие свидетельства, даже ездил на Маныч, пока мне не запретили. В общем, у меня есть предположение, что первые Врата кто-то открыл с нашей стороны. Одному Богу известно, кто это был, и зачем это могло ему понадобиться, но вот так…
— Стало быть, кто-то может открыть их снова? — спросил Герман. — Ну, чисто теоретически?
— Наверное… — смотритель пожал плечами. — Впрочем, об этом лучше не думать.
От этих слов Герман почувствовал потусторонний холодок. Что если и правда где-то снова откроются Врата? Конечно, сейчас у людей есть магия, но точно ли все будут готовы? Многие дворяне магию утратили, вот как его род, например. Другие превратились в сановных бездельников, как, например, покойный Вяземский и его родня. Или в придворных интриганов, как Паскевичи. «Дворянство российское деградировало — дальше некуда,» — всплыла в его голове недавно услышанная фраза. Кто же это ее сказал?
Они вышли из подсобки, и взгляд Германа упал на конструкцию, что стояла в центре зала. С этой стороны ее было проще разглядеть — возможно, свет из не до конца зашторенного окна падал более удачно. Черный стеклянный павильон, напоминающий садовую беседку и… что-то еще смутно напоминающий, но мысль никак не могла зацепиться, нащупать в памяти, что именно.
— Что это? — спросил Герман, кивнув в сторону конструкции. Хотя он и сам уже догадался.
— Это реконструкция внутреннего скелета Врат, — ответил смотритель. — Вы, наверное, привыкли представлять себе Врата несколько иначе, как их обычно рисуют в книгах и на полотнах живописцев. Огромный купол, состоящий из кромешной тьмы, и из него вырываются тьмы и тьмы нечисти, огромные колонны маршируют по степи… То, что было там, внутри этого купола, обычно не рисуют. Почти все Врата были сразу же уничтожены саперами князя Ермолова. Несколько второстепенных порталов все же сохранилось, их потом изучал лично Его Величество, чтобы создать нынешние безопасные межмировые переходы. Например, тот, что ведет к Великой реке. Но никто из ныне живущих людей — кроме Его Величества, конечно же — не видел, как они выглядели. Этот макет — моя гордость, я восстановил его по сохранившимся запискам, мемуарам, зарисовкам. Его Величество лично осматривал его на открытии музея и сказал, что вышло очень похоже. Ничто так не радует исследователя…
Матвей Семенович пустился в рассуждения о том, как приятно, когда научная мысль не расходится с практикой, но Герман слушал его вполуха. Его не покидало навязчивое ощущение засевшей в голове занозы. Что же он упустил? Что они все упустили?
—…и видите ли, черный купол — это нечто вроде защиты. Как скорлупа яйца, понимаете. Сначала кто-то построил вот этот скелет, потом тот одновременно открыл портал и создал вокруг него черный барьер. Под куполом собирались орды демонов — постепенно. На этом этапе вторжение еще можно было остановить, но кто же знал? Когда эти купола появились в калмыцкой степи, то несколько дней о них просто никто не знал, кроме калмыцких пастухов. Потом кто-то сообщил властям, пока весть дошла до Петербурга, пока в Петербурге кто-то осознал, что с этим нужно что-то делать… хотя бы исследовать. Тогда ведь не было даже телеграфа, и магии тоже не было. Почта, даже казенная и сверхсрочная, доставлялась просто курьерами, скакавшими на лошадях. Одним словом, пока к месту подошли первые войска, было уже слишком поздно. Из-под куполов начали выходить адские орды, уничтожая все на своем пути. Если бы не прозрение, дарованное Его Величеству, все бы погибли. Не только вся Россия — все человечество.
— Погодите-погодите… а если бы порталы появились не в отдаленной степи, а, скажем, прямо в Московской губернии, все бы все поняли раньше? И смогли бы предотвратить?
— Нет, я думаю, все было бы только хуже. Все равно ведь никто не знал, что с ними делать, а первая же волна захлестнула бы Москву, другие крупные города… Хм, приятно поговорить с человеком, которому действительно интересно. Вы не хотели бы изучать историю? Я мог бы помочь, подсказать важные работы, с которых можно начать…
— Я… нет… что? Благодарю, я подумаю… А они, скелеты порталов, все были вот такие, пятиугольные?
— Да, все, насколько мне известно. Погодите, у меня тут есть одна старинная зарисовка, я вам покажу…
И тут Герман все понял. И кто убил Вяземского. И за что. И причем здесь «Черный предел». И что нужно делать. Причем, делать уже сейчас, немедленно.
— Но, позвольте… — проговорил, вернувшись с пыльной книгой, смотритель и застыл на месте. Ему осталось только с удивлением поглядеть вслед фигуре в синем мундире, несущейся через зал к выходу со всех ног. Шаги звучали все глуше, пока не хлопнула в пыльной музейной тишине входная дверь.
Глава двадцатая, в которой все осознают серьезность положения
Самолетный экипаж взмыл в небо с умопомрачительной скоростью. Герман, уже однажды переживший такой взлет, теперь перенес взлет стоически и даже в стойку не вцепился, а только сжал кулаки.
Сидевшая рядом с ним Таня — Герман решил, что, пожалуй, будет еще уже так называть, хотя бы про себя, выглядела растерянной, а когда такие люди растеряны, это вызывает у них злость. Впрочем, обуянная злостью майор была все равно прекрасна.
Он вытащил ее из постели — в самом буквальном смысле. Ворвался в шикарный номер отеля «Паризьен»,
