подав сигнал о появлении врага. Для лазутчика эти парни не более чем мелкая помеха.
На самом деле голова каравана уже не так далеко от меня. Я не знаю, как станет действовать враг, но сам бы я поступил довольно просто. Нашел бы удобную точку для наблюдения чуть в стороне от тракта и просто сидел бы неподвижно, наблюдая, как подводы и охрана неспешно шествуют мимо. Если примерно знать расстояние от тракта, на котором движется параллельно каравану боковой дозор, можно выбрать место так, чтобы точно не оказаться на его пути.
Когда в первый раз за сегодняшний день сработало мое чувство опасности, предполагаемый шпион находился ещё где-то впереди каравана, примерно там, где шел головной дозор, но, естественно, не на бывшем шоссе, а в глубине зарослей справа от него. Значит, если принять за рабочую версию вариант с неподвижным наблюдательным пунктом, сейчас мимо его позиции уже прошли три четверти подвод каравана. Я перехожу на легкий бег. Это, конечно, не идет на пользу скрытности, но иначе можно просто упустить врага.
Очередной брошенный вперед локационный импульс, наконец, приносит отклик. Впрочем, я быстро понимаю, что это пустышка. Точек концентрации энергии тайкунов сразу несколько, и находятся они прямо на тракте. Это отсвечивают амулеты и другие конструкты, лежащие в подводах каравана. Среди добычи охотников они попадаются нередко. Меняю сектор таким образом, чтобы на задевать импульсами караван, и почти сразу получаю очень неожиданный результат. Я улавливаю не просто отраженный сигнал. Мне явно пытаются ответить, но сложный составной импульс либо закодирован, либо рассчитан на восприятие не человеком, а автономным конструктом тайкунов.
Я падаю на землю и откатываюсь под прикрытие ближайшего дерева. Ни с чем подобным я раньше не сталкивался, а в этом вывернутом на изнанку мире всё новое почти всегда несет в себе опасность. Организм, получив изрядный адреналиновый пинок, немедленно соскальзывает в режим обостренного восприятия. Я знаю направление, с которого пришел странный ответ, и сосредотачиваю на нем все возможности слуха и своей способности ощущать магическую энергию тайкунов. Зрение задействовать не получается, если, конечно, не считать чем-то полезным возможность в деталях рассматривать микроорганизмы на древесной коре, в которую упирается мой взгляд.
В отличие от локационных импульсов, умение чувствовать конструкты тайкунов пассивное. Оно всегда со мной, как слух или зрение, и не требует от меня никаких специальных усилий, вот только действует оно на гораздо меньшем расстоянии, чем сфокусированный локационный импульс. Однако в режиме обостренного восприятия его возможности существенно расширяются. Увы, длится это состояние опять очень недолго, чуть меньше секунды. И всё же кое-что я успеваю услышать. Именно услышать, а не почувствовать неким непонятным образом. Мои уши улавливают едва слышное, но очень колоритное и эмоциональное ругательство, донесшееся с того направления, откуда пришел так испугавший меня ответ на мой энергетический сигнал. Похоже, хозяин неизвестного конструкта тайкунов тоже совершенно не ожидал от своего артефакта внезапной активности, в чем бы она ни выражалась.
Теперь я уверен, что не ошибся, и вражеский лазутчик действительно следит за караваном. Однако вопросов остается ещё много. Я не знаю даже один ли он, не говоря уже о том, чем он вооружен, и насколько опасен обнаруженный мной необычный конструкт тайкунов. Можно, конечно, поднять шум и позвать на помощь, но тогда велик шанс, что враг успеет уйти. Есть вариант скрытно вернуться к каравану и доложить Антону о лазутчике, а дальше пусть он сам решает, что делать. Вот только пока соберут поисковый отряд, пока вернемся сюда и начнем прочесывание местности, пройдет немало времени, и шпион может уже исчезнуть, не оставив заметных следов. При таком раскладе я окажусь в очень неоднозначной ситуации. Нужны железные доказательства, иначе Антон и Игнат мне просто не поверят.
Отсутствие нормального оружия бесит неимоверно. Рассчитывать я могу только на умение бесшумно перемещаться по лесу, хотя местность вдоль тракта и лесом-то не везде можно назвать. Так, рощицы и перелески, щедро разбавленные полянами, местами покрытыми низким кустарником.
Я осторожно выглядываю из-за скрывающего меня ствола дерева и пытаюсь понять, где прячется враг. Направление на его убежище мне известно, но точно определить расстояние я так и не смог. Впрочем, я почти уверен, что знаю, где засел лазутчик, поскольку в узком секторе, на котором сосредоточено мое внимание, есть только одно место, практически идеально подходящее для скрытного наблюдения за тем, что происходит на тракте.
Небольшая возвышенность с плоской вершиной, поросшей густым кустарником, отделена от бывшего шоссе довольно глубоким оврагом, по дну которого течет уже ставший мне почти родным ручей. Боковой дозор на другой берег точно не полезет, ему это просто незачем, ведь для атаки на караван это место совершенно не подходит. Нападающим будет мешать всё тот же овраг с ручьем, так что на фактор внезапности здесь однозначно рассчитывать не приходится. Вот только лазутчик нападать ни на кого не собирается. Его дело — наблюдение и сбор сведений, а с холма за оврагом тракт виден очень неплохо. Немного далековато, но бинокли и подзорные трубы никто ведь не отменял. Довоенной оптики, конечно, сохранилось немного, вот только в городах уже давно есть мастерские, способные изготавливать вполне годные приборы наблюдения. Характеристики у них, само собой, не так хороши, но свои функции они более или менее выполняют.
Уходить дальше, за вершину холма, лазутчику нет смысла — он оттуда просто ничего не увидит. Спускаться в овраг тоже смысла нет, так что кусты на вершине — лучшая позиция для наблюдения. К тому же противоположный от дороги склон холма идеально подходит в качестве пути экстренного отступления. Преследователи, если они пойдут от тракта, упрутся в овраг, и пока они его преодолеют и поднимутся на холм, можно успеть уйти достаточно далеко.
Я внимательно всматриваюсь в заросли на вершине холма, но враг пока ничем себя не выдает. Чем дальше, тем очевиднее становится, что если я хочу его нейтрализовать, делать это мне придется самому и прямо сейчас. Овраг мне изрядно мешает. Преодолевать его мне придется в любом случае, причем делать это нужно вне сектора, за которым наблюдает противник. Удобное место я обнаруживаю только в полусотне метров справа. Там оба склона густо заросли кустарником и молодыми деревьями, с которых опала еще не вся листва.
Лазутчик может покинуть свою позицию в любую минуту, и я вынужден торопиться, насколько это вообще возможно при сохранении скрытности перемещения. Склоны оврага оказываются скользкими и насквозь пропитанными водой. На противоположную сторону я выбираюсь по уши в грязи, но в данный
