Я выбросил девушку из головы и, вернувшись в состояние пустоты, попытался просканировать окрестности, как учил Старик. На этот раз все было гораздо легче, то ли новые возможности помогли, то ли реакция на стресс дала возможность прорыва. Я впервые почувствовал дерево-дом полностью: уходящие на глубину двухсот метров могучие корни, тянущие необходимые вещества из почвы, более мелкие, расползшиеся на десятки метров в стороны, и его удовольствие от получения изрядной порции удобрения — прямо сейчас один из охраны Старика справлял нужду в специально отведенном месте, делясь с деревом.
Умом я всегда знал, что это не простое дерево, что над ним изрядно поработали еще много столетий назад, приспосабливая под нужды жильцов путем вмешательства в зародыш на ранней стадии. Но только теперь я понял, что дерево не просто симбиоз двух видов, один из которых предоставляет возможность жить, а другой обеспечивает дополнительные условия для питания и выживания.
Личинки, освещающие дом ночью и пожирающие насекомых, птица вроде дятла, питающаяся вредителями, постоянная подкормка и уход за деревом со стороны оборотней. Мозга у него не было, но какая-то странная личность была. При желании, что случалось не особенно часто, оно могло даже пойти на контакт с жильцами и потребовать обеспечить ему соответствующие условия — добавить удобрений, ловить вредителей, портящих кору или корни, удовлетворять еще какие нужды. Оно вообще любило, когда жильцы гладили ствол, говорили ласковые слова в его адрес. Каким образом оно все это воспринимало, не очень понимали даже оборотни. Первые семена достались им от тех странных экспериментаторов, живших еще до Войны.
В свою очередь, жильцы могли попросить об улучшении планировки комнат и прочих вещах. Дерево-дом проводило в каждую комнату воду, поднятую с изрядной глубины, выращивало ниши для вещей, шкафчики и кровати без проблем. Просьбу следовало сопроводить соответствующим ритуалом, потому что дерево-дом реагировало только на просьбы постоянных жильцов. А еще оно общалось с другими сородичами и могло по собственной инициативе предупредить о серьезных проблемах, вроде пожара или чужаков. Кстати, огонь оно, что вполне естественно для дерева, не любило, и разжигать его даже для приготовления пищи можно было только снаружи в специально приспособленном месте.
Впрочем, внутри дома-дерева при закрытом входе постоянно сохранялась температура около восемнадцати градусов, и холодно не было даже зимой.
Я почувствовал, как дом обратил на меня ответное внимание. Это было похоже на то, будто тебя внимательно обнюхивает домашний пес. Страшно спокойный и флегматичный, но неожиданно заинтересовавшийся. Удивительно, но дерево тоже имело свою собственную силу, и я ее ощутил в виде зеленого прозрачного человека. Тот несколько раз обошел меня вокруг, иногда прикасаясь, причем рука была теплой, как будто это не дух, а материальный человек. Как при общении с домовым, я четко понял, что дух доволен осмотром. Темный Стрелок вызывал у него полное равнодушие, а вот новый хозяин чем-то заинтересовал. Потом он требовательно протянул руку и застыл.
Я, недолго думая, достал нож и резко полоснул по собственной руке. Я знал — это правильно. Из широкого пореза закапала кровь, и я повернул ладонь вниз, так что капли упали на ладонь духа, и, пролетев сквозь нее на пол комнаты, они мгновенно всосались, не оставляя ни малейшего следа, а зеленый человек шагнул к стене и, прислонившись к ней, растворился в дереве. Теперь договор между новым жильцом и деревом был заключен. Достаточно мысленно позвать, и оно откликнется.
Тут меня неожиданно выбило из транса, и я зашипел от боли. Слишком сильно порезал руку — в пустоте боли практически нет. Тут же начал залечивать рану и моментально вспомнил про свою непонятную гостью. Она сидела все с тем же невозмутимым видом, но я почувствовал ее растерянность и, что было очень странно, уверенность в правильности ее желания.
Я, не двигаясь, уставился на нее. Какое-то время мы играли в «кто кого переглядит», потом девушка скользнула ко мне и потерлась щекой о мою щеку и наклонилась, так что ее шея оказалась подставленной для удара или укуса.
«Ни фига себе», — мысленно изумился я. Это был стандартный ритуал для оборотней. Добровольное признание себя младшим. В каком-то смысле оборотни неосознанно, а позднее и вполне сознательно копировали поведение животных.
С самого детства стайные хищники вроде собак и волков выясняют, кто сильнее. Только животные, в отличие от людей, редко доводят до физических стычек. Одно серьезное ранение в драке — и ты уже не охотник. Мало того, можешь просто помереть от голода, потому что не способен догнать добычу. Ни одно животное не станет кидаться в атаку сразу. Для начала принимаются угрожающие позы, когда распушается шерсть, поднимается голова, каждый старается продемонстрировать, что он выше и сильнее.
Если не помогает, показывают зубы, когти, смотрят в глаза противнику выкаченными глазами, как бы оценивая расстояние для решающего прыжка или удара. И, конечно, рычат, шипят, ревут, воют.
Угрожающее животное само боится обострения ситуации, но прекратить стычку не может: это значит признать себя побежденным и сдаться. Наконец кто-то не выдерживает первый. И тогда побежденному следует принять позу подчинения и покорности. В ней все противоположно агрессии. Размеры свои нужно уменьшить — сжаться, упасть на колени, на брюхо или на спину, голову опустить, когти и зубы спрятать, в глаза не смотреть, вместо устрашающих звуков издавать писк, визг, причитания. И подставить победителю самые уязвимые места для удара.
При виде позы подчинения победитель постепенно успокаивается и может заменить действительное избиение ритуальным — потрепать за волосы, похлопать лапой, толкнуть, ущипнуть, обгадить.
Оборотни не животные и сохраняют разум даже в боевой трансформации, но во многом они сродни психологически. Драки происходят намного чаще, но механизм признания, подчинения тот же самый. С раннего детства они выясняют между собой, кто более сильный-умный-агрессивный, а сочетания этих свойств могут быть самыми разными, но сила очень важна, потому что последний выход для некоторых — требовать Суда чести, где все решается не умом, а зубами и когтями. Все это приводит к устойчивым отношениям, где каждый знает свое конкретное место в иерархии подчинения.
Самый сильный доминат подавляет других, стоящие ниже его находят более слабых, и так до самого низа. Это жестокая, но очень эффективная иерархия, в которой каждый знает свое место, каждый подчиняет и подчиняется. В конечном счете она позволяет избегать постоянных конфликтов, борьбы всех со всеми за первенство, а зачастую служит основой для совместных действий.
