Индеец вскинул голову, напоровшись на торжествующий взгляд Сунгата. Взгляд зверя…
– Но только при одном условии… – пистолет исчез в кобуре, а его обладатель неторопливо двинулся к выходу.
Ступив за пределы клетки, Сунгат обернулся, окатив обоих презрительной холодной ухмылкой.
– Тебя будут пороть, задохлик. Пороть долго, обстоятельно. Пороть, пока луна не покажется из-за крыш. Запросишь пощады – отдам девку моим ребятам. Она станет достойной компенсацией за сегодняшний рейд… Отрубишься – та же история. Ну а если устоишь на своих двоих – отпущу шлюху на все четыре стороны. Все равно околеет раньше, чем твои строптивые друзья до нее доберутся.
Огласив приговор, головорез покинул стылый мрачный зал. В повисшей тишине отчетливо раздавался тихий плач Авроры.
* * *
Посреди площади, видимая отовсюду, возвышалась внушительных размеров деревянная конструкция. Заиндевевший, испещренный багровыми отметинами столб, ряд потрескавшихся ступеней… Трибуна для собраний? Эшафот? Рассмотреть странный объект в деталях не позволяла спина загородившего обзор конвоира, что вел Аврору между наспех расставленными скамьями для особо важных персон, придерживая за связанные в запястьях руки.
– Садись и наслаждайся представлением! – гаркнул громила, грубо толкнув пленницу на лавку. – У тебя билет в первый ряд, так что ничего не пропустишь!
Загоготав, тучный рейдер плюхнулся рядом, от чего доски сиденья жалобно скрипнули и просели. Тем временем на помост вскочил рослый бородач в примелькавшейся клепаной куртке. При виде главаря рейдеры, заполонившие площадь, приветственно взревели, потрясая винтовками и автоматами. Когда же вслед за Сунгатом поднялся заплывший жиром амбал с плетью в руке, свист и вопли зрителей усилились в предвкушении шоу.
При иных обстоятельствах рев агрессивно настроенной толпы испугал бы Аврору до коликов, но сейчас все ее внимание было приковано к фигуре смуглокожего пленника, что, спотыкаясь, взбирался на дощатый настил. На мгновение их взгляды встретились… То ли отблески факелов отразились в раскосых влажных глазах, то ли Индеец действительно подмигнул девочке на прощание…
Грубый пинок свалил огрызка на помост. Тучный палач с лоснящимся жирным брюхом тотчас потащил жертву в центр импровизированной сцены, намотав волосы Индейца на кулак. Опасно блеснуло лезвие тесака, взрезая изгвазданную тюремную робу. Секунду спустя обнаженный по пояс пленник уже стоял у столба, содрогаясь не то от холода, не то из-за жесточайшего приступа танатофобии.
– Дети мои! Мои верные псы! – При первых же словах Сунгата гул разномастных голосов стих, взоры бандитов все как один были устремлены на лидера. – Сегодня для нас выдался крайне нелегкий денек. Но у вашего покорного слуги всегда есть в запасе кое-что, способное скрасить серые будни! И речь совсем не о выпивке! Я обещал вам развлечение? Вы его получите!
Снова взрыв торжествующих воплей, заслышав которые бродившие в округе мутанты каждый раз испуганно прятались по норам, лишь бы не попасться на глаза непредсказуемой и свирепой стае двуногих.
– Этот ублюдок, – рука головореза поднялась, указывая на пленника, – виноват в том, что вероломно вторгся на территорию «степных псов», презрел наши законы, стрелял в наших братьев! Но Господь справедлив и един для всех! Воздает он по заслугам каждому, будь то боголепец или изувер!
Дальнейшие слова потонули в какофонии азартных выкриков, улюлюканья и пожеланий скорейшей расправы. Сунгат не стал утруждать себя попытками перекричать разошедшихся сверх меры воинов и просто дал сигнал к началу экзекуции.
С воем взметнулась, раскручиваясь в полете, усыпанная узелками плеть. Страшное оружие стегануло по спине, бросая Индейца на столб. Тело скрутило судорогой обжигающей, рвущей на части боли, протяжный стон непроизвольно вырвался сквозь крепко стиснутые зубы.
«Господи… Я не вынесу… Я же не знал… не думал, что это настолько…»
Новый удар выбил из глаз слезы. Вжавшись в стылое дерево, пленник зажмурился, каждой клеточкой ощутив жидкий огонь, что растекался по спине, выворачивая тело наизнанку.
Сквозь рев толпы пробился вскрик Авроры. Огрызок зашарил мутным взглядом по перекошенным азартом лицам, пока не увидел ее… Девочка рыдала и рвалась к эшафоту, но огромный, по сравнению с детской фигуркой, надсмотрщик без труда удерживал ребенка на месте. Еще мгновение, и близкий человечек пропал из виду – Сунгат перегородил обзор, скучающе прохаживаясь вдоль кромки помоста.
Снова хлестанула, рассекая кожу, обагрившаяся кровью плеть. Затем еще раз… И еще… Теперь Индеец упрямо молчал, поклявшись больше не доставлять головорезу удовольствия собственными мучениями. Спина превратилась в один сплошной оголенный нерв, спазмы боли скручивали тело в дугу под чередой неумолимых, следующих один за другим ударов…
В какой-то момент истязаемый ощутил себя на коленях, в шаге от спасительного, сулящего избавление забытья. Из багряного марева на мгновение показалось зареванное детское личико… Изломанные плачем губы, широко распахнутые глазенки, в которых черным аспидом вольготно плескался всепоглощающий первобытный страх…
Потерять близкого человека… Не это ли страшнее собственной смерти? С осознанием простой истины наступило долгожданное облегчение. Боль никуда не делась. Просто перестала донимать, лишившись единственного союзника – снедавшего душу страха. Страха скорой смерти. Индеец вдруг понял, что больше не боится.
Утробно зарычав, он встал на одну ногу, подтянулся ослабевшими руками, перенес вес тела на другую и медленно поднялся в полный рост, ощущая, как текут по спине, вгрызаясь в позвоночник, потоки расплавленного свинца. Скользкое, пропитавшееся сукровицей дерево единственной доступной опоры уже не казалось обжигающе холодным. Сперва незаметно, затем все ощутимее столб качнулся под весом тела раз, другой… и вдруг закружил над площадью вместе с эшафотом, домами, озверевшими от вида крови «псами», поднимаясь все выше к небу… Туда, где в прорехе низких облаков вдруг показался нереально, пугающе огромный диск луны…
Рука палача с зажатым в ней орудием пытки зависла в воздухе, когда мертвенно-бледный свет, изливаясь на площадь редким дождем, эдакими каплями растопленного свечного воска, озарил застывшую в центре помоста фигуру.
– В чем дело?! – недовольно рявкнул Сунгат.
– Уговор, босс, – виновато ответил толстяк, ткнув резной рукояткой плети в мелькавшее сквозь тучи небесное светило. – Парень выстоял.
Рев толпы угас подобно схлынувшей волне. Внимание притихших зрителей снова было обращено на вожака. Подробности заключенной с пленным сделки уже успели перекочевать из уст в уста, и теперь каждый из присутствующих с интересом ожидал решения Сунгата.
