Вообще-то трудно было представить себе Ганю в роли похитительницы, вряд ли слабоумную пошлют на такое ответственное дело. А вот свести его с ума — лучше исполнителя не найдешь. Все ее внезапные появления, попадания в десятку — и с молоком, и с мылом, и французским мясом, а если учесть белую шлюпку, которая провела его сквозь убийственные пороги…
Но что они хотят?! Что за странная логика у них?..
Она расставляла приборы на столе, доставая их из шкафчиков. Будто век тут хозяйничала.
— Почему же не разбудила меня? Там, в лодке?..
— О-о! — пропела Ганя со смехом. — Ты так крепко спал! Пушками не разбудишь! Я хотела пробудить, брызгала водой, щекотала нос и губы лентой…
— Лентой?
— Да-да, лентой от шляпки!.. Ты не проснулся. И я любовалась, как ты спишь, — она на миг смутилась. — Это нехорошо — смотреть, как спит мужчина. Маменька говорит, совсем стыдно… Я забыла и смотрела! О, это был богатырский сон!
— Храпел?
— Нет-нет, очень тихо спал! И как крепко! — она закончила сервировку стола тем, что положила рядом с тарелкой белую, накрахмаленную салфетку. — Прошу к столу, Герман! Сними свою ношу и садись!
«Ага, сейчас, разбежался!» — подумал он, однако сказал иное и совсем серьезно:
— Это не ноша, Ганя… Это НАЗ.
— Малямба? Что такое — малямба?
— Такой специальный заплечный корсет, — объяснил он. — Исправлять позвоночник.
— Тебе нужно исправлять?
— Ну да! У меня с детства искривление, вот и ношу.
Бабка Шабаниха еще говорила — дураку дураково говори, скорее поймет…
— Но оружие ты можешь не брать за стол! — ей нравилось кричать ему в ухо. — Здесь нечего опасаться. Вокруг друзья! Когда ты спал, был очень доверчивый…
Шабанов не стал делиться своими соображениями на этот счет, снял ремень с плеча, повесил пистолет на спинку своего стула.
— Я воин, Агнесса. И всегда должен быть при оружии.
— Это я знаю — воин! Все воины с оружием.
— А какой сегодня праздник, знаешь?
— Праздник?.. Нет… Не знаю… — она смутилась.
— Почему-то я решил, что ты сготовила праздничный обед, — вздохнул Герман. — Хотя обедать еще рано, а вот позавтракать в самый раз. У нас такое блюдо готовят лишь по праздникам.
— Скажи, какой это праздник? — осторожно спросила она.
— День Победы! Я бы по такому случаю даже выпил стакан! Или два!
— День Победы?.. Какой Победы?
— Над фашистами! Слышала, была Отечественная война? Самая страшная война в мире? Пятьдесят четыре года назад?..
— Не слышала… Но спрошу у дедушки, он должен знать.
Что это было? Простая необразованность, дремучее невежество или природная глупость?..
— Так вот, запомни: Девятого мая — самый радостный праздник. Со слезами на глазах….
— Да, я обязательно запомню!
— А ты разве не сядешь со мной за праздничный стол?
— Непременно! — поставила блюдо с тертой и посыпанной сахаром морковью. — Но я не ем мясо каждый день. Это вредно!
— Мне полезно, хоть три раза на дню!
— Я знаю, знаю! — рассмеялась чему-то Ганя. — Ты мужчина и пилот. Нужно много силы, чтоб управлять самолетом.
— Сегодня полеты отменяются! Так что, хозяйка, может, и спиртное найдется в этом доме? Ну, водка, коньяк, вино? — он потер руки.
— О, вино я знаю и однажды пробовала! — она покачалась. — Так кружится голова!..
— Так, может, вскружим головы? В честь праздника?
— Здесь нет вина… Если бы знала, непременно взяла бы с собой.
Похоже, местные жители, будто кержаки, были трезвенниками…
— Открой секрет, Агнесса, — усаживаясь за стол, попросил Шабанов. — Откуда тебе известно мое любимое блюдо? Ну ладно, молоко с горячим хлебом любят все, кто родился в деревне. А про французское мясо?
— Это страшная тайна! — она сделала большие глаза, одновременно сдерживая смех. — Язык на замок!
— Никому не скажу!
— Правда-правда?
— Возьму с собой в могилу!
— В могилу не надо! Ты должен выполнить одно условие! — она отделила кусок мяса и положила ему в тарелку, и надо сказать, сделала это с изяществом, будто профессиональная официантка в ресторане.
— Какое, говори!
Эта притворщица закусила пальчик, хитренько сощурила глаза и указала на противень.
— Обещай, что ты все это съешь!
— И все?..
— Пока довольно! — весело погрозила. — Неужели ты не сможешь съесть?
— Да в одну минуту! Вот клянусь!
Агнесса чуть ли на одной ножке запрыгала от радости. Попутно и непроизвольно Шабанов отметил непривычное ее произношение: в том, что она русская, сомнений не было, но так обычно говорят иммигранты, живущие в иноязычной среде. Слышится и некая старомодность выражений, и одновременно, неправильно расставленные ударения, что делает ее болтовню безобидной и милой.
— О, не нужно клятв! Я верю! — она положила себе морковь. — Мне сказала твоя маменька. А теперь съедай все!
У него чуть вилка не выпала, хорошо, вовремя спохватился — с кем имеет дело. Играя дурака, нельзя ничему удивляться…
Герман спокойно отрезал кусочек (надо же, ужарилось!), прожевал и еще раз скрыл чувства. Ее недоразвитость, похоже, касалась лишь области общения с людьми; относительно дел житейских и особенно кулинарных, было все в порядке.
— Очень вкусно! — одобрил он. — Узнаю маменькин рецепт!
На лице Гани медленно вызрела гримаса крайнего разочарования, чуть ли не до слез! В детстве это называлось — скуксилась…
— Так плохо, да?.. Я старалась…
— Да нет, отлично! — искренне похвалил он. — Замечательно!
— У твоей маменьки не получилось, потому что для мяса по-французски непременно нужен майонез «провансаль», — тихонько оживая, заговорила Агнесса. — И голландский сыр… У вас же в деревне не было таких продуктов. А домашний сыр, который делает твоя мама, очень вкусный, но вовсе не идет для этого блюда. Зато он у твоей маменьки получается очень вкусный, особенно мне понравился с острым перчиком. Кстати, я принесла немного и положила в холодильник. Почему ты не стал есть?
«Спокойно, Шабанов! — приказал он себе. — Можешь и не то услышать…»
Это была чистая правда! Однажды будучи в отпуске он попросил мать сготовить такое блюдо и даже рецепт записал, но у нее получилось обыкновенное жареное мясо. Он тогда и виду не подал, ел и нахваливал…
— Ты давно была у моей матушки? — будто невзначай спросил Герман, уплетая за обе щеки.
— Вчера…
— И как там моя старушка?
Агнесса будто на глазах повзрослела, улыбнулась печально, вздохнула:
— Она же со второго полугодия снова на работу вышла… Говорит, денег не хватает, дело у твоего папеньки отняли и самого чуть не посадили в тюрьму. А твой перевод получила, радовалась… Но все равно детей доучивать надо, бросить не может. Нервы у нее совсем расшатаны, за тебя сильно переживает, неладное чувствует. Успокоила, как могла…
